В Беловежской пуще
Шрифт:
Пробило восемь часов вечера, но Бауэр во дворце не появлялся. Не было его также и в казино на ужине. "Если он уехал, то я переиграл, опоздал, и нет мне оправдания ни перед Центром, ни перед самим собой!" - думал Штангер, который вот уже два часа стоял у окна кабинета, наблюдая за входом во дворец.
– Наконец-то! Есть!
– прошептал он, увидев Бауэра. Теперь Штангер мог приступать к операция.
Темные коридоры, крутые лестницы, ниши в стенах дворца - везде затаились мертвая ночная тишина и опасность. Штангер крался так же осторожно, как и тогда, когда пробирался в шифровальную комнату. Ступеньки, коридор,
Проскользнул за занавеску. Куртка и шапка висели на вешалке из оленьих рогов. Штангер бритвой слегка отпорол подкладку на куртке, заложил под нее свернутые тонкие листки бумаги и схемы. Дрожа от волнения, попадая иголкой в пальцы, он спеша начал пришивать подкладку. Еще несколько стежков. Все. Наконец-то. Ничего не заметно.
Со стороны кабинета Завелли послышались шаги. Штангер сжал рукоятку пистолета и наклонился над умывальником. "Если это Бауэр, буду стрелять!" - молнией пронеслось у него в голове.
Нет, не он. Шаги удалялись и уже слышались на лестнице. Кто-то спускался на нижний этаж. Штангер перевел дыхание, покинул нишу и, никого не встретив, прошел в свой кабинет. Оглядел себя в зеркале: бледное лицо, на лбу бусинки пота.
Он вышел в парк. Постоял несколько минут, глубоко вдыхая холодный ночной воздух. Проветрившись, прошел в комнату дежурного офицера, чтобы позвонить Хелен.
x x x
Вечерние часы тянулись очень медленно. Хелен пробовала отвлечься и начала читать книгу, но ничего не могла понять из прочитанного. Ей казалось, что Штангер не позвонит. Часовая стрелка перешла цифру "10". Хелен погасила свет и лежала, охваченная тревожными мыслями. Десятки дел торопили ее возвратиться в Кенигсберг.
Было уже почти одиннадцать часов, когда раздался телефонный звонок. Штангер спросил о здоровье, самочувствии. Однако Хелен ужо с первых слов поняла: время настало! В конце разговора Штангер вдруг добавил, будто вспомнив:
– Да, Хелен, Иорст просил передать тебе сердечный привет. Сердечный...
– А, спасибо... Спасибо. Передай ему тоже мой привет. Пока, дорогой.
Она положила трубку и стала быстро одеваться. Извлекла письмо, спрятала его в одежде, надела пальто и спустилась в холл.
Она быстро прошла улицы Жвирки и Вигуры, свернула на Варшавскую и сразу же на повороте наткнулась на жандармский патруль. Ее остановили. Фонариками осветили лицо. Она предъявила документы. Их внимательно проверили, спросили, откуда и куда идет. Хелен объяснила, что живет в гостинице "Рптца", что вышла перед сном прогуляться, так как у нее разболелась голова. Ее отпустили.
Улица была пустынна. Впереди замаячило здание почты. Вот и почтовый ящик. Достала письмо и опустила его. Спокойно вернулась в гостиницу. Ее роль в операции была закончена. На следующий день она могла ехать в Кенигсберг.
Дежурный офицер гестапо подобострастно вытянулся. Оберштурмбанфюрер СС доктор Герберт Циммерман ответил на его приветствие и вошел в свой кабинет. Сразу же явился с докладом дежурный. Шеф гестапо выслушал рапорт, составленный из донесений, полученных ночью, и приказал принести корреспонденцию. Через минуту на его столе лежала объемистая папка.
Циммерман просмотрел донесения руководителей районных служб гестапо, корреспонденции из Управления имперской безопасности, инструкции, распоряжения.
Циммерман разрезал конверт и извлек из него лист бумаги. Письмо было написано по-польски, и он отложил его. Просмотрев оставшуюся корреспонденцию, вызвал переводчика Иогера. Когда тот вошел, подал ему отложенное письмо и приказал перевести.
Иогер прочитал:
– "Глубокоуважаемый господин начальник! Я верю Вам и поэтому после долгих раздумий осмеливаюсь посвятить Вас в один секретный вопрос. Возможно, он покажется Вам пустяковым и недостойным внимания. Прошу, однако, терпеливо прочитать мое письмо до конца. Мною не руководит чувство лести, ибо оно мне чуждо,
Я хочу помочь Вам обезвредить одного скрытого врага третьего рейха. Им явлнется Пауль Бауэр, с которым я нахожусь в близких отношениях. Если Вам эта фамилия ничего не говорит, то я сообщаю, что Бауэр выполннет какую-то мне точно неизвестную работу в Беловеже. Иногда он пропадает там целые недели. С некоторых пор я заметила, что Бауэр ведет двойную игру. Он выставлнет себя горячим приверженцем третьего рейха, но теперь я заметила, что он имеет подозрительные контакты с людьми из так называемого бандитского движения Сопротивления и даже с бандами из пущи. Так, однажды мы были с ним на прогулке. Дело было вечером. Из пущи к нему вышли два вооруженных человека. Бауэр попросил у меня извинения и отошел с ними в кусты. Когда он спустя продолжительное время вернулся и я спросила его, что все это значит, он сказал, что это его служебные дела. Ночью я проверила его куртку. В ее карманах оказались коммунистические листовки, какие-то бумажки, испещренные цифрами. Однажды, будучи довольно пьяным, он заявил, что только дурак может верить в победу третьего-рейха и что мудрые люди уже сегодня готовятся к другому развитию событий. Я боюсь этого человека. Возможно, этим письмом я приговорила себя к смерти. Однако я верю, что все, о чем я пишу, будет известно только Вам. Письмо по известным причинам я не подписываю. Если Вы используете его - хорошо, а если нет, то пусть Бауэр продолжает свою враждебную работу. Хайль Гитлер!"
Циммерман, попыхивая трубкой, внимательно выслушал все, что прочитал Иогер.
– Какая почта проштемпелевала конверт?
– Белостокская.
– Хорошо. Напечатайте его на машинке в нескольких экземплярах.
Иогер вышел. Час спустя переведенное и напечатанное письмо оказалось на столе Циммермана. Он вызвал в кабинет Гаусмана - начальника III отделения, Шмидта - шефа отделения разведки гестапо и Хаймбаха начальника IV отделения. Циммерман вручил им копии письма, а когда они прочитали его, спросил:
– Кто из вас слышал что-нибудь об этом человеке?
– Я, - ответил Шмидт.
– Разрешите, я позвоню своим людям и выясню более подробные данные о нем?
– Пожалуйста.
– Циммерман указал на телефон,
Не прошло и четверти часа, как в кабинете Циммермана появился Гольдхаммер и вручил Шмидту лист бумаги.
– Герр оберштурмбанфюрер, это человек абвера. К тому же пользуется там большим доверием, - добавил он.
– Тем хуже для них!
– заявил Циммерман.
– Он используется для разного рода разведывательных операций, и даже за линией фронта...