В Беловежской пуще

Омильянович Александр

– Прошу садиться.
– Нотцен снял печати, взял из конверта несколько сложенных пополам, отпечатанных на машинке листов и бегло пробежал их взглядом.
– Что у вас слышно?
– Он поднял глаза на Штангера.

– Работаем, герр полковник.

– Майор Завелли сообщает мне об усилении бандитизма в Беловежской пуще и о проникновении в этот район разведки противника. Что, действительно положение настолько плохо?

– По-моему, оценка майора Завелли, моего прямого начальника, совершенно правильная. Мы отмечаем все большее число диверсионных актов партизан, а данные

радиоперехвата свидетельствуют о том, что в пуще работают также и шпионские радиостанции.

– Вы явлнетесь офицером для особых поручений у Завелли?

– Так точно, герр полковник.

Нотцен вновь склонился над бумагами, а Штангер тайком оглядел его кабинет, обставленный стильной мебелью. Его взгляд задержался на двух массивных несгораемых шкафах, стоявших в нише стены.

– Прошу передать майору Завелли о моем расположении к нему, обратился к Штангеру Нотцен.
– Ответ на его письмо, присланное с вами, он получит. Сообщите ему также, что я вышлю хороших специалистов для реализации его намерений. Секретариат выдаст вам расписку в получении пакета, а дежурный проводит вас на выход.

Штангер отдал честь, четко сделал поворот кругом и вышел из кабинета шефа "Асте I".

Штангер шел по пустым, погруженным во тьму лабиринтам улиц и взглядом искал телефонную будку. Наконец с трудом удалось отыскать ее. Он набрал нужный номер. Тишина, трубку никто не снял. Набрал номер еще раз. Выждал несколько секунд и позвонил снова. И вот на лице его промелькнула улыбка.

– Добрый вечер, Халька! Докладываю о своем прибытии... Да, это я, звоню из Кенигсберга. Нахожусь недалеко от главного вокзала. Хорошо, выхожу и жду.

Взволнованный и счастливый, Штангер направился к вокзалу. Едва он успел прийти туда, как из темноты показался маленький "опель", из которого выскочила Хелен.

– Анджей, это ты? Неужели правда, что это ты?
– обрадованно воскликнула она.

– Да, это я, я! Счастье мое!
– добавил он, понизив голос.

Они прильнули друг к другу в коротком поцелуе, сели в машину и помчались по пустынным улицам столицы Восточной Пруссии.

– Все сделал?

– Почти.

– На воскресенье останешься?
– допытывалась Хелен.

– Вероятно, нет, - грустно ответил он.

– Очень жаль. Это нужно для дела. Теперь слушай внимательно. Едем ко мне на квартиру...

– Удобно ли?
– спросил он, хотя собирался сказать совсем другое.

– Глупости! Слушай, что я скажу, Значит, едем ко мне .. Черт бы их побрал! Смотри, снова патруль.

Перед ними замигал красный свет фонарика. Хелен затормозила, завизжали тормоза, и они остановились возле тротуара. Полицейские сначала осветили фонариками все внутри "опеля", а затем проверили документы. Особенно тщательно они проверяли разрешение Хелен на вождение машины в ночное время. Минуту спустя их отпустили, и Хелеп возобновила прерванный разговор:

– Твое пребывание у меня ни у кого не вызовет подозрении. Разве у меня не могут бывать друзья? Помни только одно: ни слова о наших делах!

– Подслушивают?
– спросил Штангер.

– У меня нет оснований

утверждать, что это так, но в нашем положении необходимо учитывать и эту возможность. Они подслушивают каждого, даже своих высокопоставленных сановников. Это их метод. Мы будем пить вино, болтать вздор, восхвалять тысячелетний рейх. О наших делах поговорим завтра в автомашине, на прогулке.

– Скажи хотя бы вкратце, в чем дело. Я сгораю от любопытства.

– Скажу, скажу.
– И она наклонилась к нему...

"Опель" мчался по бульвару, тянувшемуся вдоль реки Преголи. На противоположной набережной утопали в зелени садов виллы.

– Район элиты, - объяснила Хелен.
– Из окон моей квартиры удобно наблюдать за движением судов в порту. Увидишь...

Она свернула на аллейку, обсаженную деревьями, и остановила машину перед чугунными воротами.

– Открой ворота и гараж, а я загоню машину, - сказала Хелен Штангеру.

Минуту спустя они поднимались на второй втаж великолепной виллы.

– Ты здесь живешь одна?
– прошептал он.

– Нет. Нижний этаж занимает старая супружеская пара, они пенсионеры, эвакуированные из Гамбурга после его бомбардировки. Я отдала им часть своей жилплощади, чтобы не подселили кого-нибудь другого.

Штангер с интересом разглядывал комфортабельно обставленную квартиру Хелен. Он был счастлив и в то же время несколько смущен.

– Я займусь ужином, а ты пойди в ту комнату, закрой дверь, раздвинь шторы и из окна полюбуйся Преголей. Наверняка увидишь что-нибудь интересное...
– прошептала она ему в самое ухо, хотя радио было включено на полную громкость.

Штангер понимающе кивнул, вошел в указанную комнату и, когда его глаза привыкли к темноте, прижался к оконному стеклу. Он стоял так довольно долго, однако на реке не было ничего, заслуживающего внимания. Наконец появилось большегрузное транспортное судно, выкрашенное в защитный цвет. Мигая сигнальными огнями, оно двигалось в сторону моря. Потом проплыли два корабля сопровождения, а за ними показался длинный веретенообразный силуэт подводной лодки. Все проходившие корабли направлялись к военной базе Пиллау. Штангер еще долго стоял у окна. Глядя на сверкавшие при луне волны Преголи, он подумал, что Хелен в своем распоряжении имеет хороший наблюдательный пункт. Он зашторил окно и возвратился в гостиную.

– Видел что-нибудь?
– спросила его Хелен. Он кивнул.

– Садись.
– Она взяла его за руку - Приглашаю тебя на скромный ужин в моем... извини, в нашем доме...
– и указала на накрытый стол.

Штангер не нашелся, что ответить. Он обнял ее, привлек к себе, стал целовать ее губы, глаза, волосы... Потом они ужинали и разговаривали о разных пустяках, касающихся последних событий в Кенигсберге и Беловеже.

Свет в квартире Хелен погас поздно ночью.

Было воскресенье. День выдался солнечный и безветренный. Они выехали из Кенигсберга до обеда и помчались по шоссе к морю. Хелен взглянула в зеркало, чтобы убедиться, не увязался ли за ними какой-нибудь автомобиль, но ничего подозрительного не заметила. Сбавив скорость, она сказала Штангеру: