В битвах под водой
Шрифт:
Недолго пришлось Грешилову свыкаться с новой ролью, всего три месяца. Однако за это время экипаж успел изучить все капризы своей лодки и полюбить ее. Грешилов всячески старался укрепить в экипаже чувство любви к своему боевому кораблю.
На борту лодки не было человека старше тридцати лет. Большую часть экипажа составляли комсомольцы. Для каждого из них лодка была не только военным кораблем, но и частицей Родины.
Но знания механизмов и устройств лодки слишком мало для командира корабля. Надо хорошо изучить людей, заниматься их воспитанием. А эту задачу можно решить лишь
Проверкой экипажа явилась первая учебная атака по эскадренному миноносцу. "Залп" был дан без промаха, и корабль "пошел ко дну". Торпедист Макаренко с чувством собственного достоинства принимал поздравления от товарищей.
– А что тут удивительного?
– говорил он.
– Разве хороший торпедист промажет?
И хоть это была всего лишь первая учебная атака, каждый член экипажа думал тогда так, как старшина торпедистов.
Никто в те дни не предполагал, что не пройдет и месяца, как из этих торпедных аппаратов придется дать залп не по условному противнику, а по кораблям врага, коварно напавшего на нашу Родину.
Началась Великая Отечественная война, но экипаж не сразу принял в ней участие. Ему пришлось пройти большой курс боевой подготовки, прежде чем он смог выйти в море, чтобы уничтожать вражеские транспорты.
– Мы дорожили каждым часом, - рассказывал Грешилов, - чтобы закрепить навыки, приобретенные экипажем в дни мирной учебы. В интервалы между воздушными тревогами, собравшись в кают-компании, офицеры старались заглянуть в будущее. Что принесет экипажу первый боевой поход? Хорошо ли подготовлен экипаж к выполнению воинского долга? Снова и снова тщательно проверяли каждую деталь оборудования лодки, испытывали ее ходовые и маневренные качества, тренировались в быстром выходе в атаку.
Наконец командование выпустило подводную лодку в море. Долго бороздила она синюю гладь, не встречая противника. Экипаж досадовал: дни уходят, а мы бездействуем. Морякам казалось, что во всем флоте только они не могут использовать свое оружие против врага. Но, досадуя, как и все, мы чувствовали удовлетворение. Экипаж, как говорится, обжил море.
С первой позиции экипаж возвратился без боевого успеха. Не принесли военной удачи и второй и третий выходы в море. Даже самые нетерпеливые поняли, что на войне терпение так же важно, как и способность к стремительным действиям.
Другие лодки соединения уже открыли счет потопленных вражеских кораблей. Только наша лодка еще не выпустила по врагу ни одной торпеды.
– Зато вам потом повезло, - перебил я рассказ Грешилова.
– И вам также повезет. Все зависит от желания и энергии. Ваша "Малютка" поновее нашей лодки... Я считаю, вы должны
– Да что ты!
– рассмеялся я.
Я так подробно передаю рассказ Грешилова потому, что экипаж, которым он командовал, одержал к тому времени пять блестящих побед. Расспрашивая моего друга, я про себя решил следовать его примеру.
– Прибыл вновь назначенный к нам матрос Поедайло, товарищ командир, обратился ко мне Косик, - прикажете представить?
– Зовите!
– Какой Поедайло?
– заинтересовался Грешилов.
– Ах, это тот разгильдяй... Недисциплинированный подводник. Правда, в боях участвовал...
– Храбрый?
– Раз недисциплинированный, значит, трус и лентяй.
– На мостик проворно поднялся щеголеватый, краснощекий матрос в лихо сдвинутой на самый затылок бескозырке. Разглядывая его, я невольно припомнил кинофильмы, в которых действовали "братишки" времен гражданской войны с пошлыми манерами и склонностью к анархизму.
– Матрос Поедайло прибыл в ваше распоряжение для прохождения дальнейшей службы!
– доложил Поедайло. Его довольно красивые круглые глаза самоуверенно "сверлили" меня.
– Не по уставу докладываете!
– вырвалось у Косика, но, встретив мой взгляд, он замолчал.
– Война, товарищ старший лейтенант!
– развел руками Поедайло, искоса глянув на помощника.
– Что поделаешь, не до уставов...
– Вот поэтому-то и следует особенно строго соблюдать уставные положения, товарищ подводничек!
– смерив с ног до головы матроса, заметил я.
– Узнаю вас, узнаю, Поедайло, - вздохнул Грешилов.
– Ах, простите, товарищ капитан-лейтенант, не заметил, здравствуйте! матрос, казалось, смутился.
– Ив этом вас узнаю! Вы не имеете права не замечать тех, кого вы должны приветствовать, - сухо заметил Грешилов.
– Нет, честное слово, не заметил! Вы за тумбой стояли. Оказалось, что матрос Поедайло служил последовательно почти на всех лодках дивизиона и везде проявил себя только с плохой стороны. От него всюду старались избавиться и в конце концов под каким-нибудь предлогом списывали с корабля.
– Да, от такого нужно избавляться, - пробасил Косик вслед Поедайло, которого боцман уводил через кормовой люк в лодку.
– Попробуем воспитать, может, что и выйдет из парня, - возразил я.
– Попробуйте, попробуйте!
– иронизировал Грешилов.
– Иногда бывают чудеса. Мой боцман с ним ничего не мог поделать. В конце концов он сам однажды напился.
– Поедайло одолел?
– Да. А Поедайло потом хвастал, что он перевоспитал самого грозного и исправного боцмана на дивизионе...
– А сколько же раз он сидел на гауптвахте?
– Не помню. Но взыскания с арестами он имел... и много раз, - ответил мне Грешилов.
– Зря, - решительно заявил я.
– Недооцениваем гауптвахту. Она иногда помогает.
– Правильно, - согласился Косик, - я всегда так говорил... А потому, если дали арест, обязательно надо арестовать, а не... дискредитировать свои же решения.
– Вообще вы, братцы, хлебнете с ним горя, - Грешилов задумчиво посмотрел в иллюминатор козырька мостика.