В чужой стране
Шрифт:
— А как с оружием? Оружие будет? — раздалось сразу несколько голосов.
— Оружия много у врага. Значит, будет оно и у нас. Брать надо оружие!
— Верно, товарищ подполковник! Возьмем, чего там! На то мы и партизаны! — зашумели кругом.
Дядькин, взявший на себя обязанности председателя, поднял руку, требуя тишины.
— Так какое наше решение, товарищи партизаны? Кто хочет сказать?
— Разрешите мне, товарищ лейтенант! — поднялся немолодой коренастый партизан. — Красноармеец Дресвянкин… — назвал он себя, как это принято в армии, и, обращаясь к товарищам, заговорил
— Я хочу сказать! — порывисто поднялся невысокий, ладный парень, сидевший в окружении большой группы партизан. Он сжимал в руке черный берет, ветерок трепал его мягкие льняные волосы.
— Давай, Братка, давай! — подбадривали товарищи.
— Я вот что хотел сказать, товарищи партизаны. Как нам тут доложил товарищ подполковник, Красная Армия наступает здорово. Вовсю наступает. Может получиться, что фашистская Германия вместе с извергом рода человеческого Гитлером скоро окочурится. Без нас с вами, выходит, врага-то разобьют! Вот какая, Братка, история может получиться…
— Ближе к делу!
— Конкретнее!
— Вот я про эту самую, про конкретность-то, и говорю, — заторопился парень, боясь, что ему не дадут договорить. — Врага разобьют, а мы с чем домой возвернемся, с какими итогами-показателями? Вот она, конкретность-то какая… Понял, братка? Гитлеры, будь они трижды прокляты, всю жизнь нашу изломали. Как они только над нашими людьми не измывались, сколько городов наших и деревень пожгли да порушили… Так им, стервам, пощады нету и быть не должно. Всех их, подлюг проклятых, убивать надо, чтобы ни одного фашиста на семя не осталось!
— Кто этот парень? — спросил Шукшин Дядькина.
— Сержант Григорий Станкевич. Боевой хлопец! — Дядькин мягко улыбнулся. — У нас его Браткой зовут…
— Мы в своей резолюции должны дать наказ нашим командирам, которых изберем тут, чтобы действовали смело, чтобы дали нам развернуться… Мы, товарищи командир, — Станкевич повернулся к «президиуму», — одного желаем: драться с фашистами. Для уничтожения врага нашей крови щадить не надо…
— Хорошо сказал, Братка! Молодец! — послышались голоса.
После Станкевича говорил старший лейтенант Михаил Ольшевский. Этот рослый, богатырского сложения человек ив гражданском костюме сохранил командирскую выправку. Он стоял прямо, держа руки по швам, говорил четко, разделяя слова короткими паузами.
— Нас двести пятьдесят человек. Каждый из нас будет сражаться за десятерых. Значит, нас не двести пятьдесят, а две тысячи пятьсот. Я предлагаю формировать отдельную партизанскую бригаду…
— Бригаду! Даешь бригаду! — зашумели партизаны.
— И мы должны действовать по всем законам Красной Армии. У нас должно быть боевое знамя. Боевое знамя бригады! У этого знамени мы поклянемся, что умрем,
— Правильно, товарищ старший лейтенант! — сказал, поднимаясь, Маринов. — У нас должно быть боевое знамя! И я предлагаю дать бригаде имя… — Маринов обвел товарищей горячим взглядом. — Я предлагаю именовать ее русской партизанской бригадой «За Родину».
— Да здравствует бригада «За Родину»! — крикнул Дядькин.
Партизаны вскочили, подняли над головами оружие.
— За Родину! Ура!
Ура-ра-а-а! — понеслось по лесу. — За Родину!
Родина… В этом слове слилось все: их чувства и думы, их надежды и устремления, их прошлое и будущее, все, чем они живут и для чего живут на земле. Нет ничего дороже Родины. Она была с ними все эти годы борьбы и величайших страданий, она согревала их, своих сыновей, на чужбине, давала им силы вынести все страшные невзгоды и муки, выпавшие на их долю. Во имя ее они снова взялись за оружие, чтобы совершить такие подвиги, которые с годами будут казаться легендой…
Когда шум утих, Маринов продолжал:
— Я предлагаю принять такое решение. Первое. Отряды и все отдельные группы советских партизан, действующие в провинции Лимбург, объединить в русскую партизанскую бригаду «За Родину». Второе. Развернуть активные наступательные действия, охватив ими как можно большую территорию. Уничтожать врага всюду и всеми силами. Третье. Сражаться с немецко-фашистскими захватчиками, не щадя крови и жизни своей. Четвертое. Действовать в тесном взаимодействии с бельгийскими партизанами и всеми патриотами. Пятое. Поручить штабу бригады утвердить программу и устав бригады «За Родину».
— Кто за предложение товарища Маринова, прошу поднять руки! — обратился Дядькин к собранию. — Так, единогласно… Теперь надо решить вопрос о командовании. Я считаю, что командовать бригадой должен подполковник Шукшин. Это опытный, боевой командир, участник гражданской войны…
— Шукшина! Подполковника Шукшина! — раздалось сразу несколько голосов.
— Голосуем, товарищи… Единогласно! — Дядькин повернулся к Шукшину — Прошу, товарищ комбриг, вести собрание.
Заместителем командира бригады избрали Дядькина, заместителем по политической части Маринова, начальником штаба лейтенанта Воронкова, начальником разведки лейтенанта Кучеренко, помощниками начальника штаба сержантов Зенкова и Боборыкина.
Когда вопрос о командовании был решен, Шукшин обратился к партизанам:
— За доверие спасибо, товарищи. Я коммунист, я оправдаю ваше доверие. Сейчас я хочу сказать одно. Нас ждет суровая борьба. Наша бригада находится в глубине Западной Европы. Единственная советская часть… Связи с Родиной нет, ни оружия, ни продовольствия нам не сбросят. Чтобы выстоять в этих условиях, нужны не только храбрость — я в вашей храбрости не сомневаюсь, — но величайшая дисциплина и организованность. Товарищ Дресвянкин здесь верно сказал: без железной дисциплины пропадем… Я уверен, что наша бригада станет грозой для врага. Пусть знамя ее овеется боевыми подвигами, достойными нашего народа. Да живет, здравствует и побеждает врагов русская партизанская бригада «За Родину!»