В дни поражений и побед
Шрифт:
– Ишь ты... гляди-ка!...
– Ты кто такой?
– строго уставившись из-под лохматых бровей и не сдвигаясь с места, спросил первый.
– Вы партизаны?.... Красные?...
– Куда уж больше? с головы до ног, на левую пятку только краски не хватило, - усмехнувшись, ответил второй.
– Держи язык-то... брехло!
– растягивая слова, перебил третий и спросил Сергея грубоватым, но не сердитым голосом:
– Ты што за человек будешь? Пошто кричал-то?
– Я тоже красный!
–
– Я убежал из города в горы, но попал к каким-то бандитам. Ночью опять убежал, они стреляли...
– А ты не врешь?
– хмуро оборвал его первый.
– Может, ты шпион какой от белых или офицер переодетый.
И, впившись в него глазами испытующе, добавил холодно и жестоко:
– Смотри тогда! У нас расправа короткая...
Но, должно быть, что-то искреннее было в словах Сергея, третий укоризненно ответил за него:
– Оставь, Егор! Будет тебе... Разве не видишь, что человек правду говорит! И какая у тебя дубовая башка! Чать, я думаю, различить сразу можно.
От усталости, от перенесенных волнений и от физической боли Сергей пошатывался и еле-еле стоял на ногах.
– Верно!...
– проговорил он тихо.
– Верно, товарищи, я врать не буду...
– Смотри-ка! Да у него кровь!
– воскликнул молчавший до сих пор длинный партизан и, забросив винтовку за плечо, подошел к Сергею, у которого темно-красное пятно расплылось возле плеча по серой шинели.
– Откуда это?
– Откуда! Я же говорю, что они стреляли...
Все трое обступили его участливо. Прежняя недоверчивость как-то сразу исчезла, и даже Егор сказал, насколько мог мягче:
– Так ты видно, брат, и вправду из наших?
– Ах ты... штоб им окоянным пришлось!
– засуетился мужичок.
– Ты дойти-то, парень, можешь? Тут не далеко. Там бы Федька перевязал.
– Могу! Не в ногу попало.
– Ну, все же. Пойдем, ты обопрись на меня. Яшка, возьми мою винтовку. Пусть он обопрется.
– Не надо, не надо!
– запротестовал Сергей.
– Всю ночь прошатался, а теперь уж что.
Но Силантий настоял на своем. Сергей прислонился к нему правой рукой, хотя итти по буграм от этого было нисколько не легче.
Шли недолго, с полчаса. Яшка шел впереди и тащил обе винтовки.
– Дядя Силантий, а дядя Силантий!
– проговорил он, оборачиваясь на ходу.
– Ребята-то на нас накинутся сейчас - во-о!..
– Чего мелешь?
– Не мелю, а белого, подумают, поймали. Даешь, мол, к ногтю!
– Скажешь! Как язык-то у тебя не отсохнет!
Они вышли на полянку, повернули за гору, и на небольшой площадке под крутым скатом Сергей увидел две прикурнувшие книзу землянки. Около них стояли и сидели несколько человек.
Пришедших окружили с любопытством.
–
– спросил невысокий, пожилой партизан, с наганом за поясом. По татуированным рукам Сергей угадал в нем матроса.
– Наш, - коротко ответил Егор и выругался крепко.
– Чего, дьяволы, рты-то разинули? Федька, ты где?
– Здесь!
– Валяй, тащи чего-нибудь. Неужели не видишь, что у человека плечо прострелено? Доктор хреновский!
– Так заходите же в землянку тогда. Не тут же ему раздеваться.
Землянка оказалась вместительной. Посередине стояла железная печка, а по сторонам, прямо на земле, лежали охапки сухих листьев. Стола не было вовсе.
Сергею подставили обрубок.
Прибежал Федька, маленький, черный, суетливый человек. В германскую войну он служил санитаром, а у партизан "доктором".
Притащил сумку, все содержимое которой заключалось в бутылке иоду и нескольких бинтах, после чего приступил к делу.
С Сергея стащили шинель, гимнастерку и залитую кровью нижнюю рубаху.
– Отойдите от света-то, черти! Чего носы суете, - степенно сказал Федька.
Он долго осматривал рану, потом объявил, что пуля прошла насквозь, пониже плеча через мякоть.
– Кости, кажись, не задела. А впрочем, кто ж ее знает?
– Кто ее знает? А еще доктор!
– Тебе бы, брат, не доктором, а сапожником быть.
– Пойдите к чорту!
– не сердясь сказал Федька.
– Егор, вымети-ка это дурачье!
– Выкатывайся, ребята!
– возгласил Егор.
– Посмотреть?.. Нечего тут смотреть! Вот сам получишь, тогда и посмотришь.
– Взвоешь, брат, сейчас, - предупредил, подходя с бутылкой, Федька. Ну ничего, я скоро... самую малость.
– Не буду!
– улыбаясь, ответил Сергей.
– Ой ли! Ну смотри...
И он прямо из горлышка влил ему в оба отверстия раны черноватой, жгущейся жидкости. Сергей сдержал крик, вынес боль молча.
– Эх молодец!
– заговорил Федька.
– А у нас этого еду боятся, страсть! Кулику нашему просадили намедни ногу. Так две версты в гору прополз, винтовку не бросил и не пикнул даже. А как еду, - то никак! Со скандалом кажный раз, хуже бабы.
– Кто же это тебя? Не пойму я все-таки толком, - спросил матрос.
– Я и сам не знаю. Бандиты какие-то! Я думал, это партизаны, а вышло вон как. Значок у них малиновый с месяцем...
– Пилюковцы!
– резко сказал Егор.
– Казачья сволочь! Это ихний.
– Что за пилюковцы?
– спросил Сергей.
– Кубанцы-самостийники. Пилюк там в ихнем правительстве был. Ну, дак, он у них атаманом. Возле Соч они больше путаются.
Веки Сергея отяжелели, глаза закрывались. Голова горела.