В долине горячих источников

Вальден Лора

— Да, это было ужасно, — сказала она. Какое облегчение, что он не догадался! Может быть, потому что он не умел читать мысли по лицу.

— Никто, кроме Алана, не посмотрел баню, — разочарованно произнес Гордон.

— Они наверняка сделают это сегодня.

— Ах, Аннабель, все самое ужасное началось, когда эта Гвендолин принялась плеваться ядом.

— Что-что? То есть ты поощряешь желание Аби отнять у нее мужа?

— Во-первых, он ей не муж, а во-вторых, она не должна была портить нам вечер своей ревностью. Оливия права. Зачем Гвен выходить замуж за

мужчину, который любит твою сестру? Этого не видит только слепой!

— Неужели поведение Оливии за столом кажется тебе идеальным?

— Ладно, она была пьяна, и это мне не понравилось. Но я в восхищении от того, какие она подобрала слова. Я не ожидал от нее такого мужества. Она сказала ровно то, что думал я, с виски или без него.

— Думаешь, Оливия часто пьет?

— Понятия не имею, но ясно одно, что брак твоей сестры с этим, по мнению твоей матери, «идеальным зятем» явно не в порядке.

Аннабель глубоко вздохнула.

— Да, мне тоже кажется, что они несчастливы. Но в отношении Гвен я твоего мнения не разделяю. Как Аби могла так открыто демонстрировать свои чувства? Она ведь уже не маленькая хорошенькая Аби, которой все прощается. Я хочу сказать, что она взяла и потребовала от Патрика — при всех! — чтобы тот бросил свою невесту. Это неприлично.

Ответом ей был громкий хохот.

— Да ты уже говоришь в точности как твоя мать. Если я правильно помню, ты совершенно не скрывала своих чувств, когда я появился тогда у вас дома.

— Нельзя сравнивать эти вещи! Я ни у кого тебя не отнимала.

— Но если эти двое любят друг друга! Я считаю, что парень должен перестать жаться и наконец-то признаться Аби!

— Нет, он держится потрясающе. Моя сестра — не та женщина, которая ему нужна. Подумай о маленькой Эмили!

— Аннабель, ты что, осуждаешь свою сестру? Считаешь ее неспособной заменить кому-то мать лишь потому, что она не похожа на остальных твоих знакомых?

Женщина была рада, что в темноте муж не видит, как ее лицо залилось краской. Он все понял. Втайне она осуждала свободный образ жизни Абигайль и действительно не считала, что та сможет стать надежной матерью. Абигайль отличается непостоянством и слишком любит развлечения, чтобы стать хорошей мачехой для девочки, пережившей такую утрату. Аннабель стыдилась своего убеждения, но ничего не могла с этим поделать: она была уверена, что Абигайль следует оставить Патрика О’Доннела в покое.

— Нет, я не осуждаю ее! — наконец ответила она с наигранным возмущением.

— А прозвучало совсем иначе, — с укором заметил муж, а потом добавил, уже мягче: — Мы ведь все ошибаемся. Пожалуйста, не становись похожей на свою мать, которая постоянно упрекает других и, в первую очередь, тебя, потому что… — Он испуганно умолк на полуслове.

Аннабель мрачно договорила за него:

— …потому что я оставила свою маленькую девочку одну в Те-Вайроа. Говори уже откровенно! В глубине души ты тоже винишь меня в этом. Ты постоянно задаешься вопросом, зачем я отдала ребенка на попечение подруги просто ради того, чтобы вылечить расстройство желудка. Признайся же наконец!

—

Аннабель, прекрати, пожалуйста! Я ни в чем тебя не обвиняю.

Она вскочила, зажгла газовую лампу, чтобы видеть его лицо. Муж выглядел измученным. Ей показалось, что в его глазах застыл слабый упрек.

— Я точно знаю, о чем ты думаешь! Тебя выдают глаза! Мол, как она могла? Ты ведь действительно винишь меня в том, что я оставила Элизабет, несмотря на предупреждения старика маори! Верно?

— Пожалуйста, перестань меня мучить! Наш ребенок мертв, и никто из нас не виноват, ни ты, ни я. Но боль из-за потери у нас одна на двоих. И вынести ее мы можем только вместе. — По лицу его бежали слезы.

Аннабель побледнела. О чем она только думала? «Это я обманула его, а не он меня! И кто защищал меня все эти годы от упреков матери? Гордон, мой верный, надежный, любимый муж!» — пронеслось у нее в голове. Она взяла его за руку и попросила прощения. Сердце едва не выпрыгивало из груди, когда Аннабель почувствовала каждой клеточкой своего тела, что настал день, которого она так сильно боялась.

Ей давно уже хотелось поведать ему о тайне, потому что с каждым днем она все более тяжким грузом давила на нее.

От страха кружилась голова, но она собрала все свое мужество в кулак и прошептала:

— Гордон, я должна тебе кое-что рассказать!

Те-Вайроа, 9—10 июня 1886

Известковые террасы по другую сторону озера Ротомохана сверкали в лунном свете, словно тысячи драгоценных камней, — Аннабель никак не могла оторваться от этого невероятного зрелища. Наконец она вспомнила, что невежливо не смотреть на подругу, когда Мейбл разговаривает с ней.

— Ты очень бледная и усталая. Не заболела? — встревоженно поинтересовалась подруга.

— Нет, просто в положении! — Вообще-то, Аннабель никому не хотела говорить об этом, но сейчас слова просто вырвались.

— Боже мой, скажи, что это неправда! — воскликнула Мейбл.

— Это правда.

— Но ты же знаешь, что сказал врач: тебе больше нельзя рожать. В случае с Элизабет тебя едва успели спасти, но второй раз он тебе рожать не велел.

— Я помню, — бесцветным голосом произнесла Аннабель. — Получается, что я бросаю вызов судьбе, но это уже произошло, и я хочу родить этого ребенка. Смотри, то, что Элизабет родилась, тоже казалось чудом. Сначала мы так долго ждали, пока я забеременею, потом эти трудные роды. Ты помнишь, как все говорили, что у меня вообще не будет детей?

— Аннабель, тогда ты едва не истекла кровью. Ты не должна вынашивать этого ребенка. Я знаю одну старую маори, она…

— Нет. Это же часть меня.

— А Гордон что говорит?

Аннабель помедлила.

— Я скажу ему только тогда, когда это уже нельзя будет скрыть.

— Чтобы он не отговорил тебя от этого безумия? Чтобы его не мучили угрызения совести, что он был неосторожен?

Аннабель покачала головой.

— Мейбл, это было не случайно. Я сделала это нарочно. И прошу тебя, он ни за что не должен узнать.