В другой жизни
Шрифт:
– Я спал несколько лет, и вы предлагаете мне опять заснуть? – отнекивался колдун, хотя уже еле держался на ногах. За окнами занимался ранний летний рассвет. Наконец Эрик почувствовал, что еще немного и он рухнет прямо на пол, и позволил отвести себя в спальню. Тут как нельзя кстати оказалась сиделка, которая мирно спала на диване в кабинете. Вадома разбудила ее, чтобы та присматривала за пациентом, вышедшим недавно из комы. И медсестра уже забыла события сегодняшней ночи и свой обморок и просто сидела тихонько рядом со спящим, сторожа его сон. Цыганка была уверена, что с Эриком под присмотром сиделки все будет в порядке, а они с мужем уже сами валились с ног от усталости, выдернутые среди ночи тревожным сообщением, и теперь ехали домой отдыхать.
Пока Эрик не отключился, они успели договориться, что в ближайшее
Михаил, который вначале настроен был к Нине враждебно, после разговора с Эриком все понял и оттаял. Слившиеся в астральном мире, возлюбленные провели вместе долгих четыре года. Эти годы для них промелькнули как единый миг и при этом будто длились вечность, столь огромный поток информации лился через соединенные эфирные тела. Там подсознания открылись, и все противоречия, раздиравшие их в обычном мире, куда-то ушли. Их чувства сталкивались и будоражили пространство, а затем перемешивались и растворялись одно в другом. Они слышали и понимали друг друга без слов, чувствовали одновременно, они спорили и соглашались, ссорились и примирялись, и, казалось, их слияние стало совершенным, что невозможно было сделать в телесных оболочках.
Они видели, что происходит в обычном мире, Эрик показывал, и Нина принимала и начинала понимать. Они стали единым целым, и находиться там вместе было блаженством, с которым не хотелось расставаться. Они не пытались выбраться и ничем не помогали людям, которые пытались их спасти. Но не уходили дальше, хотя могли. Эрик хотел исполнить свое обещание тем, кто ему доверял. Они выжидали, раздумывая, возвращаться или нет, потому что там они почти уже нашли способ.
Но только вдруг в какой-то момент их счастливое единство что-то нарушило. Нине стало невыносимо больно. Эрик чувствовал, как она мучается, ощущал ее раздирающую боль и страдания как свои, а затем что-то произошло с ее астральным телом. Осталась только его оболочка, а сама Нина стала таять у него в руках. Эрик баюкал ее, как ребенка, чувствуя, что она угасает. Он прижимал Нину к себе, глядя, как теряет ее, как она умирает у него на глазах, а он не в силах ее спасти. Он продолжал держать ее почти невидимое эфирное тело, уже не слыша отклика и не чувствуя вибраций, а она никуда не уходила, не оставляла его, просто истончилась в его руках и затем будто растворилась в нем, и он остался один.
С Ниной вместе ушел и весь смысл его существования: и тут, и в обычном мире. Не связанный с ней, сейчас Эрик мог вернуться, но зачем, если без нее он все равно уже не мог закончить начатое. Он был уверен, что она умерла, но все равно пытался ее найти, понять, что случилось и почему.
И только спустя долгое время, после множества бесплодных попыток ее отыскать, он вдруг увидел живую Нину, в совершенно обычной для нее обстановке у нее дома. Почти мгновенно астральное тело Эрика словно ударилось в стену, и его буквально отшвырнуло оттуда, но увиденного было достаточно, чтобы понять: теперь он может возвращаться. Он надеялся, что пробуждение будет не очень тяжелым, видя, как Вадома часто наведывалась к нему, чтобы поддерживать в его недвижном теле силы с помощью своей магии, помогать жизненным сокам без остановки бежать по жилам, чтобы, проснувшись, он не чувствовал слабости, а напротив, будто встал после крепкого и здорового сна. Эрик вернулся в тело и сразу ринулся к возлюбленной, но нечто очень сильное по своей магической мощи поставило в его памяти невидимый барьер, и он не смог ее найти.
Глава 6. Утомительная прогулка
Нина
Мы с Максимом неторопливо прогуливались по Ботаническому саду. В воздухе пахло озоном, мокрым асфальтом и розами.
Наверное, за время своего заточения я слишком привыкла к одиночеству и тишине. Мне очень хотелось свернуть с дорожки вглубь парка, найти какое-то место, где деревья растут теснее всего, чтобы затеряться среди них, не видеть других людей, не слышать их голосов. Прильнуть к стволу какого-нибудь старого дерева, обнять его, прислониться ухом к коре и слушать, как текут соки по древесным жилам. «Господи, что за странные мысли?» – одернула я себя и взглянула на Максима, который покорно шел рядом со мной, стараясь попасть в ногу. Казалось, он с трудом сдерживался, чтобы не идти быстрее. Я подумала, что ему скучно. Да и сам он в начале прогулки признался, что с бoльшим удовольствием погулял бы по центру города, а еще лучше – посидел бы в ресторане. Но сейчас выбор был за мной, а мне хотелось на природу. К тому же центр меня немного пугал. Во-первых, шумом и скоплением людей, а во-вторых – близостью к дому самого Максима. Мне так и казалось, что, кружа в том районе, мы потихоньку приблизимся к месту, где он живет, и я уже не смогу отказаться от приглашения в гости. Странно только, что ему тут не особо нравится. Его совсем не трогала красота пробудившейся природы, не завораживали ароматы, которые доносил до нас едва заметный ветерок. Мне казалось, мы должны с ним в этом совпадать.
А еще мы никак не могли побороть обоюдную неловкость, воцарившуюся между нами с момента сегодняшней встречи. Вроде бы я должна была расспрашивать его о времени, проведенном вместе, но я совершенно не знала, о чем спросить. Мне как будто это было не интересно. Я перебирала в голове всевозможные варианты вопросов, но никак не могла выбрать нужный. Максим тоже вел себя довольно странно. Он же так ждал меня и радовался, когда я наконец созрела для встречи. Почему же сейчас почти всю дорогу молчит? Мне представлялось, что эта встреча должна вдохновлять его, и не важно, где мы гуляем и чем занимаемся. Воссоединение после столь долгой разлуки, разве таким оно должно быть? Словно и я для него чужая, и он не знает, о чем меня спросить. Видно, всему виной эти четыре года. Может, он любит даже уже не меня, а свою любовь ко мне тогда, любит воспоминания, чудесные дни, проведенные вместе. И пока я оставалась для него этим трогательным воспоминанием, он лелеял в душе мой образ, хотя жил уже совсем другой жизнью, с другими людьми. А теперь вот она я, снова рядом, но чувства-то уже ушли. Наверное, придется строить всю свою жизнь с нуля. От этих мыслей я почувствовала крошечное сожаление и украдкой взглянула на своего спутника.
Он шел серьезный, задумчиво глядя перед собой. Я ощутила, что на нашем пути друг к другу словно появилась невидимая трещина, которая медленно, но верно разрастается. И вроде и так меж нами была пропасть, но от этой трещины стало больно. Вдруг я сейчас упускаю что-то свое, важное, верное? Ведь этот человек все-таки меня ждал. И сейчас идет рядом со мной, но я молчу, а он тоже не знает, как подступиться. Заныло сердце, будто отбирали что-то дорогое. Нельзя не попробовать, нельзя вот так вот позволить разрушиться тому, что еще оставалось между нами. О сделанном пожалеешь, а потом забудешь. Но никогда не забудешь и не простишь себе несделанное.
* * *
Макс мысленно ругал себя последними словами. Они с Ниной гуляли по огромному парку. Недавно прошел дождь, и от каждого дуновения ветра сверху с деревьев сыпались дождевые капли. Максим брезгливо стряхивал их с белокурых волос, с удивлением косясь на Нину, которая каждый раз подставляла под секундный дождевой душ блаженное лицо. Девушка плелась нога за ногу и молчала, и ей тоже доставалось немножко мысленных ругательств, хотя в менее экспрессивных тонах. Это ж надо было так несерьезно отнестись к делу! На что он рассчитывал? На свое сверхъестественное обаяние? Его было, конечно, не занимать, но тут оно, как видно, не сработало.