В движении вечном
Шрифт:
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
НЕ ЗА МОРЕМ-ОКЕАНОМ
1
Минирейхстаг
В
Верил и надеялся втайне, что однажды утром в советской стране вдруг триумфально объявят коммунизм, и тогда мгновенно, разом, сбудутся надежды и мечты, сбудутся разом и навсегда, как в чудесной волшебной сказке после ее счастливого конца.
Но годы шли, а коммунизм так и не объявляли.
И с каждым годом сквозь ярко-алый покров звонкогласых возвышенных фраз, через конвейер набатный небывалых трудовых достижений все отчетливей и явственней стало проступать нечто совершенно иное и даже противоположное. И отнюдь не где-то там, неведомо где "за" морем-океаном в неведомых далях, а тут же, рядышком.
Например, в их районном городке, что в двадцати километрах от поселка, и где Игнату приходилось бывать по различным делам довольно часто. Там на автостанции возле посадочных площадок возвышалось тогда массивное угловатое построение для известных людских потребностей. Это было самое первое, что бросалось в глаза, стоило лишь выйти из автобуса. Каменное, серо-зеленого, казематного цвета оно издали очень напоминало то ли минирейхстаг на картинах его последнего решающего штурма, то ли еще какое-то крупное оборонительное сооружение, что по каким-то непонятным причинам осталось нетронутым еще с войны.
– - Х-хе, додуматься! -- бормотнул однажды куда-то в сторону их учитель математики. -- Под самый нос, считай, впёрли.
Они тогда возвращались в поселок с районной олимпиады. Автобус в тот теплый майский день "по техническим причинам" задерживался -- долго, томительно долго вдыхали они насквозь пронизывающую, спертую "амбру"... И вот впоследствии, заслышав снова привычно, что в их самой первой на планете социалистической стране все так "разумно и правильно", Игнат почему-то невольно и тотчас вспоминал эту поездку, слова учителя, его, перекошенное омерзительной гримасой, усталое лицо.
2
"Насосная" станция
На самом деле это была не насосная станция, а спасательная. Работал на ней Игнат во время летних каникул после восьмого класса.
Место это разыскал Витька. Как уже говорилось ранее, каждое лето ему приходилось искать, где подработать. Мешал он раствор, таскал кирпичи на стройках, был подсобником у мелиораторов и даже геологов. Геологические партии тогда частенько
Витька уже знал, где и как искать. И вот однажды он предложил:
– - Хочешь деньжат подработать? Есть тут одно блатное местечко.
– - Кто ж не хочет! А где это?
– - На спасательной, слышал? Два матроса на сезон надо. Восемьдесят рэ в месяц на брата. А всего за лето стольника полтора чистыми выйдет.
Сто пятьдесят!
Целое богатство, если еще и десятки живой не держал в руках отроду. И хоть Игнату было несравненно проще выпросить у матери деньги на новый костюм или туфли, однако лишних денег в семье не было, и он прекрасно знал это. Что-что, а приодеться на сто пятьдесят рублей в те времена парню можно было с ног до головы, и не только на летний сезон.
И еще. Это были бы его первые, впервые заработанные собственными руками свои деньги. И познать то, как они достаются по жизни, казалось ему непростым испытанием, испытанием первым такого рода и уже потому интригующим.
– - На Немане целый день, рыбалка будет! И делать, считай, ни черта не надо. За это тебе еще и деньги хорошие платят, -- радостно говорил далее Витька. -- Курорт, а не работка!
– - А справимся?
– - На лодке доплыть до пляжа! И что тут справляться... Ты на веслах умеешь?
– - Лодки-то у нет, маловато до сих пор приходилось.
– - Ну вот, заодно и научимся. Ты думай скоренько, а я сто процентов иду.
Располагалась станция на живописном неманском берегу на повороте между мостом и Железным. Неман был здесь очень широкий. Пологий с поселковой стороны болотистый берег метров через двадцать круто поднимался в травянистый широкий пригорок, где и приютился как-то уныло среди сочных роскошных луговых трав старый облупленный вагончик на заржавевших железных колесах. Точно в таких обычно временно размещаются строители.
Открыли тогда станцию недавно, и в вагончике она также размещалась временно. Об этом красноречиво свидетельствовала внутренняя обстановка: стол начальника с виду обычный кухонный, несколько простеньких стульев, самосбитая с единственной претензией на грубую прочность деревянная лавка. В дальнем углу темнеющей, запыленной грудой валялся разобранный водолазный костюм. Сюда же обычно сносили на ночь моторы и весла с лодок.
Начальником станции был "Бык". Лет за пятьдесят уже, широкий, грузный с квадратной, словно навеки застывшей физиономией трезвый Бык смотрел всегда хмуро, исподлобья, почти не моргая. Настоящая фамилия его была Мархоткин, но за глаза в поселке его называли именно Бык и никак не иначе.
Некогда Бык был большим начальником в поселке, но затем, заглянувши чрезмерно в чарку, резко поехал вниз. Словно по инерции он еще побыл некоторое время в разных начальниках, каждый раз все меньших и меньших -- именно на их крохотной спасательной станции он побыл еще немного начальником в последний раз.
Начальника своего Игнат видел несравненно меньше, чем остальных работников станции. Поговаривали, что он все время в деловых разъездах, что-то "выбивает" под строительство главного корпуса станции. Строительство это, впрочем, тогда уже началось и велось своими силами. Так, немного поодаль от вагончика бугрились ссыпные кучи песка и булыжника, а также протяжно чернел вырытый вручную неглубокий узкий ров под фундамент. Но на этом строительство зашло безнадежно в тупик, теперь всегда хоть чего-нибудь, да не хватало.