В джунглях Юга
Шрифт:
— Думаешь, я пьяный? Э, нет, я даже вон осоку на канале вижу! Ага, уже и отлив начинается… [2]
— Так я пойду, можно? — И, не дожидаясь ответа, я бросился к берегу.
Куда это я попал? Это не рынок, а просто огромный зверинец! Речная черепаха, величиной с большую корзину, лежа на спине, сучила лапами. Рядом стояли корзины, доверху наполненные золотыми черепашками. Маленькие и аккуратные, не больше пиалы, черепашки спрятали головки под панцирь и казались все абсолютно одинаковыми. Неподалеку на огромном листе лежала освежеванная туша косули, — голова, с которой еще не содрали кожу, возвышалась среди кусков пышного розового мяса. Сколько тут было съедобных лягушек, омаров, лангустов и устриц!
2
В реках и каналах Южного Вьетнама, близких к морю, уровень воды во время приливов и отливов меняется. В период отлива они заметно мелеют, и провести лодку становится намного сложнее.
Там, где шло представление, взорвали петарду. Я тут же забыл про разложенные вокруг диковинки и бросился к цирку. «Посмотрю немного и сразу вернусь», — решил я и побежал к маленькой кофейне, притулившейся под огромным деревом бадау [3] .
В густой толпе среди парней из отряда местного ополчения, в плоских соломенных шляпах, сдвинутых на затылок, мелькнула сутулая спина моего знакомого студента. Я стал было протискиваться к нему, но испугался, что он велит мне возвратиться на джонку. А мне так хотелось хоть немного посмотреть представление!
3
Бадау, или гура, — высокое дерево; листья его имеют форму треугольника. Во Вьетнаме эти деревья обычно высаживают вдоль дорог — они дают большую тень.
— Эй, куда лезешь?
Какой-то толстый мальчишка сердито зыркнул глазищами и ткнул меня кулаком в бок.
— Дай немного посмотреть, не видно!
Услышав в моем голосе мольбу, мальчишка подвинулся, освобождая мне место, и заулыбался так, как будто мы с ним были старыми друзьями.
— Опоздал? Уже показали обезьян с тележкой!
— Да, только подошел, — ответил я, чтобы отвязаться.
Мальчишка еще что-то сказал, но я его не слушал.
Циркач в черном трико, продав очередную порцию припарок и мазей [4] , объявил новый номер:
4
Бродячие цирковые артисты обычно продавали лекарства, приготовленные по рецептам народной медицины.
— Прыжок через горящий обруч! Исполняет десятилетняя девочка!
— Это я вчера уже видел! Так интересно, что дух захватывает! — похвастался толстый мальчишка.
Девочка с красиво уложенными косичками, в костюмчике из красного блестящего шелка и черных матерчатых тапочках, вышла и поклонилась зрителям. Посреди площадки на деревянной подставке был укреплен обруч, обмотанный тряпками, пропитанными керосином. Вышедший вслед за девочкой пожилой циркач коснулся его горящим факелом. Обруч тут же с треском вспыхнул и стал похож на колесо огненной колесницы.
Девочка еще раз поклонилась, разбежалась и, оттолкнувшись в трех шагах от обруча, пролетела через огненный круг. Потом я ничего уже не видел, кроме красной фигурки, летавшей взад и вперед через огонь под оглушительные крики и аплодисменты толпы.
—
Пока циркач с пузырьками лекарства обходил зрителей по кругу, девочка перевела дух и отряхнула опаленные прядки волос на лбу. Лекарство покупали плохо. Циркач, заметно приуныв, поставил пузырьки на большой черный сундук и через силу улыбнулся зрителям:
— Милости просим! Приглашаем купить после представления! Гей, начали!
Снова загрохотали барабаны и бубны. У циркача в руках появилась связка маленьких блестящих ножей. Один за другим он подбросил их в воздух и воткнул, все двенадцать, в специальные отверстия в обруче. Обруч продолжал гореть. Острые клинки, сверкая голубоватой сталью, смотрели внутрь и еще больше суживали крут, который и без того был мал.
Циркач сделал барабанам и бубнам знак замолчать. Расширив глаза, он издал громкий клич, разбежался и, весь как-то подобравшись, проскочил между щетинившимися клинками.
Я зажмурился от страха. Ошибись он хоть немного, и тут же со всех сторон в него впились бы острые, как мечи, ножи. Он прыгал трижды.
— В исполнении взрослого этот номер не так интересен. В исполнении ребенка это захватывающее зрелище! — объявил он и взмахнул рукой.
Снова вышла девочка с косичками и поклонилась публике. Ножки в черных тапочках топтались на земле, неровной от гальки. Губы у девочки подрагивали.
— Я здесь, дочка! — тихо сказал циркач, ободряя ее, но в глазах его застыло напряжение.
Девочка крикнула, как отец, разбежалась и пролетела через пылающее кольцо клинков. Вокруг стояла глубокая тишина. Никто не успел даже захлопать. Девочка прыгнула еще раз, так же легко, как и в первый раз, с улыбкой на лице. На третий раз у всех одновременно вырвался крик ужаса. Девочка упала, зацепившись ногой за один из ножей.
Все с криком, толкая друг друга, бросились к обручу. Циркач, подняв девочку, снял с ножки черную туфельку. Из раны струйкой бежала алая кровь.
— Ничего страшного! Сейчас приложу пластырь, и все мигом пройдет!
Он посыпал рану черным порошком, останавливающим кровь, и передал девочку на руки женщине — видно, своей жене. Та понесла ее к лодке, стоявшей неподалеку на одном из узких боковых каналов. За ними гурьбой побежали ребята. Представление еще продолжалось, но у меня просто не хватило бы духу его смотреть, и я тоже побежал за ними. Спустившись к самой воде, я заглянул в лодку.
Девочка сидела, прислонившись спиной к навесу. Ее большие черные глаза не отрываясь смотрели на рану, залепленную пластырем. Кровь уже не шла, но нога время от времени вздрагивала, и девочка морщилась от боли.
— Очень больно, доченька? — спросила женщина, светившая лампой.
Девочка зажмурилась, сильно помассировала ногу и покачала головой.
— Ничего, мамочка! Иногда только чуть-чуть дергает…
Через силу улыбнувшись, она обняла одной рукой мать, но тут же снова сморщилась от боли, и лицо ее покрылось испариной.
Стоять здесь дальше было неловко, и я вернулся на рынок.
Представление уже кончилось, и все разошлись. Тут только я сообразил, что, с тех пор как я ушел, прошло очень много времени, и побежал в кофейню. Однако моего знакомого студента там уже не было. Определив направление по верхушке засохшего дерева банг [5] , которое приметил раньше, я бросился к тому месту на канале, где стояла наша джонка. Джонок продотряда нигде не было. Я побежал вдоль берега, втайне надеясь, что они только что отошли и их еще можно догнать.
5
Банг, или дерево терминалия, высотой в 10 м и более, с большими овальными листьями, дает хорошую тень и прохладу. Листья банга используют для окраски тканей в черный цвет, самый распространенный цвет в одежде южновьетнамских крестьян.