В этом мире еще можно удивляться

Лейн МаККайла

– Ты не обладаешь мной. У тебя нет особых сил, - терпеливо объясняет Сиреникс.
– Если ты войдешь в Бескрайний Океан, то твое тело сразу же разорвется на атомы и от тебя ничего не останется.

– Ну охренеть теперь!
– я бы хлопнул в ладоши, если бы мог.
– Подвох обязан был быть.

– Однако я могу позволить тебе находиться в моем мире столько, сколько того пожелаю. Я - проводник для всех живых существ, - усмехается змей.

Я сглатываю. Окей. Впрочем, знал же, на что соглашался.

А затем мы медленно растворяемся в воздухе. И я узнаю, как трансформации

падают между мирами.

Когда мы входим в небо Бескрайнего Океана, мои органы пакуют чемоданы и рвутся вон из тела, которое выворачивает наизнанку. Змей еще туже сжимает кольца. Теперь мне нечем дышать, и кажется, что легкие пробиты сломанными ребрами. Чуть погодя все становится на свои места, и я начинаю догадываться, что кислорода тут вроде не наблюдается. Я дышу, но как-то неправильно, неестественно. Стоит ли говорить, что здесь вообще все было другим?

Если в антимире существуют понятия дня и ночи, то сейчас здесь преобладает последнее. Звезд на небе нет, сомневаюсь, что они вообще тут есть. Абсолютная темнота, лишь внизу различима темная гладь воды. Воды, воды и воды. Для аквафоба-самоубийцы это место - истинный рай. Мы висим в небе, и я начинаю думать, что змей вроде как умеет летать.

Сиреникс, плотно сжимая меня в ледяных кольцах, холод которых ощущается даже через футболку и джинсы, плавно скользит над волнами, спускаясь все ниже и ниже. Он дрейфует птицей без крыльев, стремясь к родному дому и месту, что сможет его защитить.

И тут я делаю странное открытие: Океан-то, черт бы его побрал, светится. Светится изнутри красивейшими оттенками, названия которых никак не удается подобрать. Красный, зеленый, розовый, фиолетовый, - все тона приглушенные, мерцающие, пронизывают воду от дна до поверхности и идут из самых глубин. И твари. Огромные, хищные твари. Я сглатываю, когда под нами проплывает Красный Фонтан. У чудовища, что светится фиолетовым, гибкий хвост, медленно извивающийся, и быстро гребущие лапы.

– Слушай, я ничего не хочу сказать, но, может, мы не будем спускаться в Океан?
– Сиреникс скользит возле самой поверхности воды, и мне в лицо то и дело летят соленые брызги.
– Меня напрягают твои друзья. Вернее, то, что они могут найти меня…

– …слишком костлявым и пресным. Тебя предпочтут донные рыбы и планктон. Спокойно, тот-что-тоскует-о-близком-друге. Океан не является нашей целью. Подводные глубины я покажу тебе в следующий раз.

Что, простите? В следующий…

Внезапно перед нами из воды взметается огромная голова с раскрытой пастью, отдающей зловоньем тухлой рыбы и непереваренного мяса, застрявшего в щелях между зубами, и блестящими красными глазами. Тварь с интересом прохаживается по мне, и я мысленно начинаю молиться Дракону. Сиреникс шипит - тварь склоняет голову и ныряет обратно.

Итак, мне только что сломали шаблон. Просто… Ладно, скажу прямо: стоит пообщаться с Сирениксом хотя бы одну минуту, как-то сразу понимаешь, что каждое слово - это своего рода истина, в которой сомневаться не приходится.

– Ага, донные. Чувак, твоя информация несколько устарела. Итак, эта тварь хотела меня сожрать. Кто еще? Может, тебе и доставляет, а мне вот как-то не очень, - я морщусь, когда лицо на секунду

касается воды. В ноздри заливается лед, который проникает в легкие, но боли нет. Я не захожусь в приступах кашля, мой организм не отторгает воду. Стоп. Не отторгает воду.
– Эй, чувак, притормози! Какого хрена я дышу водой?! Ты меня во что превратил, змея подколодная?

– Ты забавен, тот-что-тоскует-о-близком-друге. Забавен больше, чем думаешь. Ты нравишься мне, - смеется Сиреникс. Хохочет по-змеиному и устремляется в небо.
– Обычно я плыву под водой, но для тебя в виде исключения - по воздуху.

Он типа только что сделал мне комплимент?

– Я вроде как не просил о таких жервах, но все равно, эм… Спасибо, - молчание.

Мы движемся дальше, и я понимаю: Сиреникс действительно плывет, а не летит. Воздух - те же самые потоки и течения. И в этом небе много воды, только нет облаков. Сиреникс ловит воду и чувствует в ней себя как дома. А во мне постоянно скручивается тугой узел напряженных нервов и непонятная тревога. Страх. Да, это место пугает. Погружает в мрачные мысли и делает тем еще параноиком.

Муза, прости, что не мог сказать этого раньше, но теперь я отлично понимаю тебя.

Там, на пляже, я видел, насколько ей плохо. Она тянулась и просила помощи. И ведь я даже… Не смог ее бросить ее тогда. Потому что снова увидел в ней человека, которого когда-то… любил? Что-то чувствовал, определенно, но любил ли? В любом случае, она медленно, постепенно, но возвращается.

Человек никогда не поймет другого, если не почувствует то же самое на своей шкуре. Представляю, как змей насиловал Музу, как она дрожала и молила о помощи. Кричала. Но ее никто абсолютно не слышал. И содрогаюсь. Сердце сжимается и скручивается в тугой комок.

Какого ж черта он это творит? Неужели в этом реально есть кайф?

– Они сами выбрали свой путь, - замечает Сиреникс. Мысли, походу, читает.
– Их никто не приглашал. Они прошли квест и стали моими. Плата за проход в Бескрайний Океан.

– Однако они не знали всех тонкостей! Знаешь, как-то на каждом углу не кричат о том, что трансформации - живые существа. Я хоть и не фея, но превращения воспринимаю как очередную ступень развития. За которую есть определенная плата, но не такая же!

– Незнание не освобождает от ответственности.

– Откуда они могли это узнать?
– в ушах свистит ветер и одновременно звенит стеклянная тишина. Я делаю невозможное: пытаюсь понять Сиреникса. Ответ очевиден - не пойму никогда.

– Узнали, если бы захотели, - Сиреникс спокоен и равнодушен. Садист, психопат и гад.

– Слушай, но это жестоко. И как-то… Я, конечно, не против насилия в определенных случаях, но это уж слишком не по-человечески. Никто не застрахован от ошибок, - я пытаюсь пробудить в Сирениксе то, что в нем отсутствует изначально, - совесть.
– Хочешь сказать, что из-за своего промаха они должны были страдать? Да, сейчас все от тебя избавлены, но… Я уверен, что только не одной Музе досталось. Ты травил их душу, ты измывался над ними и издевался как только мог. Зачем? Только потому, что это так называемая “плата”? Только потому, что они якобы на это “согласились”?