В глубине Великого Кристалла-2
Шрифт:
– Не подделка ли это?
– осторожно проговорил молодой, незнакомый Фа-Дейку сет.
– Клянусь всем миром, нет, - тихо ответил Лал.
– Эту работу древних чеканщиков подделать нельзя, утерян секрет...
Ха-Вир пробормотал:
– Но если она была у короля, то почему великий Рах...
Маршал Фа-Тамир сурово перебил его:
– Кто смеет задавать вопросы королю? Особенно когда он мертв!.. Сеты, смотрите и отвечайте: есть ли у вас сомнение, что это тарга, знак верховной власти над всеми обитаемыми землями?
Сеты молчали.
– Подождите!
– вдруг воскликнул Лал.
– Вот идет вождь тауринов Урата-Хал... Князь, окажите честь, подойдите к нам для беседы.
Урата-Хал, прямой и печальный, неспешно подошел. На острых красно-коричневых скулах горели блики от низкого вечернего солнца.
Тихо, но очень внушительно Лал произнес:
– Великий вождь, сет и князь тауринов, обращаюсь к вашей мудрости и заклинаю вас вашей честью. Посмотрите и, если можете, скажите нам: что в руке у юного сета Фа-Дейка?
Князь подошел к Фа-Дейку, тяжело загребая песок бронзовой чешуей оторочки плаща. Смотрел и молчал с полминуты. Лицо его не изменилось. Он сказал, кажется, без удивления и устало:
– Клянусь словом и честью, это тарга. Судьба ваша счастлива, итты... Кто же владетель знака верховной власти?
– Тот, кто держит. Иначе не может быть, князь, - отозвался Фа-Тамир.
Урата-Хал посмотрел Фа-Дейку в лицо. Вождь тауринов был так высок, что глаза его оказались вровень с глазами сидящего на коне юного сета. Твердые, но измученные были у князя глаза. И Фа-Дейк опустил свои, не выдержав прямого и печального взгляда.
Урата-Хал проговорил, опустив плечи:
– Ну что же... Ни итты, ни таурины, ни другие люди еще не стали бессмысленными кротами и шакалами, чтобы забыть великие законы предков. Какое будет твое слово, повелитель? Покорившись владетелю тарги, таурины не уронят чести...
– Он горько улыбнулся.
– Что я должен сделать? Впустить иттов в крепость? Отдать свой меч?.. Хотя сейчас у меня нет меча...
– Нам его и не надо, - давясь от непонятного смущения, пробормотал Фа-Дейк. Таргу сжал в потном кулаке, а кулак спрятал под плащ. И сказал решительнее: - Итты не войдут в ваш город... То есть, может, войдут, но без оружия. Мы заключим равный и вечный мир. Больше никогда не будет войны.
Долго молчали изумленные итты, молчал и вождь тауринов. Потом он произнес негромко:
– Все матери тауринов назовут тебя своим сыном, мальчик... О, прости, владыка земель.
А мудрый Лал, летописец иттов и полковник песчаной пехоты, спросил:
– Но что же будут делать люди, если война кончится, повелитель?
– Что?!
– яростно воскликнул Фа-Дейк. И вскрик его разнесся в вечернем воздухе, который быстро остывал и холодил щеки.
– Стены разрушены! Пески везде! Вы... вы же забыли вкус хлеба, едите только мясо кротов и конину, потому что негде сеять зерно! Вы что, сами не видите? Надо строить стены и дороги! Надо, чтобы снова росли леса! Везде, а не
– И что же?
– раздался голос наглого сотника Уна-Тура, о котором все забыли.
– Значит, воины-волки должны будут ковырять землю и таскать камни, как пленники или трусы, которые не умеют сражаться?
– Ир-Pyx, - с облегчением сказал Фа-Дейк десятнику королевской стражи. Лишите сотника коня и меча. Отправьте его под стражу. После погребения короля и заключения мира напомните мне о нем, я решу, что делать с этим человеком.
Уна-Тур вздыбил заржавшего жеребца и крикнул, оскалившись:
– Твоя тарга - жалкая медяшка! Ты сопливый самозванец! Волки, за мной! Пески не выдадут нас!
Сотник бросил коня прямо на пеших воинов, они отскочили. Всадники-волки поскакали вслед за своим командиром. Опомнившись, бросилась в погоню конная стража...
Ночь пришла звездная и холодная. Темная была ночь, хотя две маленькие луны быстро катились по черно-искристому своду. Фа-Дейк постоял у откинутой занавеси, посмотрел на эти светлые бегучие шарики, отыскал потом глазами знакомое созвездие Ориона, вздохнул и вернулся в теплоту шатра - в запахи земляного масла от светильников и старой меди от панцирей охраны. Лег на расшитые войлоки.
Шатер был Фа-Тамира. Маршал уступил его владетелю тарги, пока в королевском шатре лежит, дожидаясь погребения, великий Рах.
Десять ратников королевской стражи, не шевелясь и, кажется, не дыша, застыли вокруг широкого ложа. Фа-Дейк стеснялся их, но не решился приказать им выйти.
Он лег навзничь, вдавившись затылком в кожаный мешок, набитый шерстью. Тарга лежала в нагрудном кармане и плоской своей тяжестью напоминала о себе.
Фа-Дейк ужасно устал и ни о чем не думал связно...
Вошел Фа-Тамир, снял шлем, спросил:
– Я отошлю воинов, повелитель?
– Ага...
– облегченно выдохнул Фа-Дейк.
Ратники неслышно вышли один за другим.
– Осмелюсь ли я просить владетеля тарги...
– начал маршал.
Фа-Дейк устало сказал:
– Не надо, Фа-Тамир. Говори по-человечески.
– Хорошо...
– Старый маршал сел в ногах у Фа-Дейка.
– Ну что, Огонек? Как тебе сейчас?..
– Я не знаю, Фа-Тамир... Я не знаю: что делать дальше?
– А дальше ничего не надо, мальчик. Ты сделал самое главное: остановил войну.
– Но потом я тоже что-то должен делать!
Фа-Тамир покачал седой головой:
– Ничего. Завтра, после погребения Раха, мы объявим иттам и тауринам, что владетель тарги вернулся к себе, в свой далекий край.
Фа-Дейк помолчал. Затем спросил с облегчением, но и с обидой:
– Почему?
Фа-Тамир чуть улыбнулся:
– Ты хочешь найти одну причину? А их много...
– Ну, хоть одну... Скажи!
– Хорошо. Не обижайся, Фа-Дейк, но тебе иногда кажется, что нас нет, и ты нас просто придумал...