В глубине Великого Кристалла-2
Шрифт:
Никто из хмурых и опечаленных иттов, столпившихся у королевского шатра, не смотрел на Фа-Дейка. И друг на друга не смотрели. Сейчас каждый остался как бы сам с собой, чтобы в одиночестве пережить печальную весть. Итты переносят горе молча. Фа-Дейк взял у стражника шлем и медленно пошел среди кибиток и шалашей. Он не знал, что делать теперь и что будет дальше. Тоскливо было...
Изредка попадались навстречу молчаливые воины. Некоторые несли ветки стрелолиста и сучья высохших песчаных деревьев. Фа-Дейк
Несли сучья и женщины, но они встречались реже. Их вообще было мало в поселке иттов. А ребятишек не было видно совсем.
Кибиточный городок притих, но все-таки жизнь не замерла окончательно. На краю поселка, у кособокого кожаного фургона, дымили кухонные костры. Две костлявые старухи колдовали над котлом. Одна беззубо улыбнулась Фа-Дейку, спросила:
– Хочешь нашей похлебки, Огонек?
Он покачал головой. Спохватился и ответил как подобает сету:
– Благодарю, добрая женщина. Мир твоей крыше...
Потом усмехнулся: "Мир..." - и подумал: "А куда это я иду?" Хотел повернуть назад, но услышал за палатками и хижинами слабый вскрик. Странный, вроде бы детский.
Сет Фа-Дейк постоял, нахмурился, надел шлем. Пошел на голос, перешагивая вытянутые по земле оглобли фургонов.
У крайнего шатра стояли воины из сотни конной разведки - песчаные волки. Беседовали, усмехались. Увидели юного сета, любимца короля, подтянулись:
– Привет вам, сет...
– Ходят слухи, что вы последний говорили с королем...
– Что сказал король на прощанье?
Фа-Дейк медленно обвел песчаных волков глазами. Взгляд этот напомнил им, что сету могут задавать вопросы только другие сеты, маршалы или король. Воины притихли. Один, в кожаном шлеме с золоченой стрелкой, - видимо, командир, неторопливо сказал:
– Примите нашу печаль, сет.
Но никакой печали не было на его широком, неприятно открытом лице с голым подбородком и выпуклыми глазами. И Фа-Дейк не ответил командиру волков. Он помолчал и спросил:
– Здесь кто-то кричал. Что случилось?
Выпуклые глаза сотника были внимательными, но ответил он небрежно:
– Мальчишку поймали, разведчика из крепости.
Фа-Дейк не выдал интереса и неожиданной болезненной тревоги. Спросил так же небрежно:
– Разве сейчас не перемирие? Урата-Хал в нашем лагере...
Сотник сказал с коротким зевком:
– Еще до перемирия поймали. Да это и не важно.
– Почему не важно?
– Он шел не из крепости, а из песков. Видимо, оставлял там знаки для каравана...
Сотник держался чересчур независимо и не прибавлял в конце фразы слова "сет". Это была явная наглость, волки всегда позволяли себе лишнее. Фа-Дейк не стал делать замечаний, сет не должен опускаться до пререканий с каким-то предводителем дикой сотни. Он только
– Я думал, храбрые волки давно перекрыли все караванные пути тауринов...
Он знал, что это не так. Сколько бы ни рыскали в песках и скалах конные патрули иттов, перехватить все караваны они не могли. В непроницаемой тьме песчаные лодки под черными парусами бесшумно бежали по дюнам к крепости. Это посылал осажденным еду и оружие лесной народ, который был давним союзником тауринов. Люди леса научились пользоваться парусами не хуже иттов.
Лодки останавливались в неведомых иттам местах, а оттуда таурины несли груз в крепость тайными подземными ходами. Кое-какие ходы разведчики иттов отыскали и засыпали, но многие еще найти не могли. И крепость держалась долгие годы. И будет держаться бесконечно...
Сотник уязвленно сказал:
– Мы перекрыли почти все пути. Сегодня мальчишка скажет, где была стоянка недавнего каравана. Там у них последняя лазейка, засыплем и ее.
Фа-Дейка опять уколола тревога. Тоскливая, смешанная с неясным страхом. Но отозвался он с рассеянным видом:
– Думаете, он скажет?
Воины гоготнули. Командир тоже не сдержал усмешку:
– Волки умеют развязывать языки даже заржавелым от шрамов тауринским начальникам, которые не боятся ни ядовитых игл, ни раскаленного железа. А этот - сопливый мальчишка, даже меньше вас... О, простите, сет!
Сотник испуганно наклонил голову, но насмешливый огонек в похожих на коричневые лампочки глазах не погас. Фа-Дейк глянул в эти глаза и смотрел в них, пока не заставил сотника потупиться. Теперь Фа-Дейк был просто сет иттов, в нем не осталось ничего от четвероклассника Фаддейки.
Сет сказал:
– Может быть, волки и умеют развязывать чужие языки, но хорошо бы им научиться держать на привязи свои. Не правда ли, сотник?.. Я жду ответа.
– Да, сет, - сквозь зубы выдавил командир волков.
Фа-Дейк медленно пошел от сотника и его воинов, и длинный плащ тянулся за ним, шуршал по камням.
Недалеко от королевского шатра Фа-Дейк встретил Фа-Тамира.
– Отдохните в моей палатке, сет, - сказал маршал.
– Потом... А когда погребение, Фа-Тамир?
– Завтра после восхода...
– Фа-Тамир... Как зовут сотника песчаных волков? Он такой... глаза как у жабы.
– У кого, сет?
– А, вы не знаете... Ну, такие нахальные глаза. И круглое лицо.
– Наверное, это Уна-Тур... А что случилось?
– Ничего. Он мне не нравится, ведет себя нагло.
– Да. Но он храбр...
– Подумаешь, заслуга, - усмехнулся Фа-Дейк.
– Кто из иттов не храбр? Надо еще быть... человеком. Даже если называешься "волк".
– Сейчас жестокое время, Огонек, - вздохнул Фа-Тамир.