В глубине Великого Кристалла. Том 2
Шрифт:
— И нет против него никакого средства? Юджин шевельнул плечом:
— Поживем — увидим… Ну а как Петух-то? В школе все нормально?
В школе у Петьки было нормально. Если не все, то в основном. Он подружился с Никиткой Горячевым — тем самым обладателем поцарапанного носа, моим старым знакомым. Для Никитки (и для всех знакомых) сочинили нехитрую историю: Петька, мол, сирота, жил в интернате, а я вернулся из дальнего космического рейса и, оказавшись на концерте хора, узнал в солисте дальнего родственника
Никитка был самый близкий Петькин приятель, но и с другими ребятами Петька ладил. По крайней мере больше, чем со мной. У меня с ним то и дело случались стычки. Одна из причин — та, что, помня о Полозе, я теперь каждый день ходил встречать Петьку после занятий. Это его злило. Во-первых, «что за мной ходят, как за маленьким», во-вторых, ему хотелось после уроков еще поиграть с приятелями, погонять мячик, полазать по развалинам цитадели или до вечера усвистать в сказочный городок — там в громадных круглых павильонах могучие базовые компьютеры с помощью стереотехники и роботов создавали полную иллюзию сказочной и приключенческой обстановки. Можешь с головой окунаться в похождения пиратов и золотоискателей, в полеты на волшебные планеты и в схватки с нечистой силой… Кстати, стоили такие удовольствия немало, но Петька выклянчил у меня кредитный жетон с кругленькой суммой и щедро платил за себя и за друзей… А я, если этого сорванца долго не было дома, места себе не находил.
Случалось, что я час или два сидел у школьной площадки, терпеливо дожидаясь, когда Петька устанет резвиться с одноклассниками. Или тащился за ними к морю, с деланой бодростью уверяя, что не меньше мальчишек люблю купаться в прохладной воде.
Да, море уже было прохладным, хотя в общем-то погода все еще оставалась летней. Стояла первая неделя октября. Со дня нашей встречи с Петькой прошло около месяца. Всего-то. А казалось, целый год прошел, столько всяких событий вместилось в эти четыре недели. И Петька будто был со мной рядом давным-давно. Только не всегда это «рядом» приносило радость.
Я заметил, что с каждым днем он скучнеет. Раньше он если и огрызался, то с озорной ноткой, полушутливо. А в последние дни сделался хмурым. Я ничего не мог понять. В добавление ко всему Петька отыскал где-то бродячего кота и принес в дом. Заявил, что кот будет жить у нас.
— Он сожрет у Карины попугаев! — перепугался я.
— Они же электронные! Неужели ты не знал? Я этого и правда не знал.
Карина посмеялась, покормила кота и сказала, что пусть живет, не жалко. Ну и я спорить не стал: чем бы дитя ни тешилось…
Но внутренне я вздрагивал, видя, как Петька лижется с этим отвратным существом. Кот был обшарпанный, тощий, с короткой пыльно-серой шерстью и рваным ухом. Его узкая морда была лишена всякой кошачьей симпатичности и ласковости. Характер — смесь лени, вороватости и бессмысленной дури: иногда этот идиот начинал носиться по квартире, сшибая со столов разные предметы.
Петьку я просто не понимал. Сам я в детстве был равнодушен
Петька же охотно сажал эту скотину себе на колени, таскал на руках и укладывал с собой спать. Он звал его примитивным именем Кыс.
Надо сказать, что скоро Кыс начал отвечать Петьке той же преданностью. Ходил по пятам, просился на руки и, как собачонка, бежал к двери, когда Петька являлся из школы.
— Кыс, миленький ты мой… — начинал причитать Петух, садясь на корточки. — Иди ко мне, мой хороший… — И подхватывал это урчащее от приторной ласковости страшилище.
Однажды я не выдержал:
— Ну что ты нашел в этом обитателе помоек?
Петька стрельнул неласковым взглядом и впечатал в меня тихий, но тяжкий ответ:
— А потому что… только ему я и нужен на этом свете.
Я так и сел на табурет в прихожей. И у того подломилась ножка.
— Петька, да ты что! Сдурел?
— Ничего я не сдурел… Иди ко мне, Кыс, иди, мой славный…
Я решил, что сегодня вечером плюну на все, позвоню Юджину и Мите Горскому, и мы напьемся в «Разбитой амфоре». По крайней мере я…
Но вместо этого весь вечер просидел дома. Тем более что Петька, видимо, чувствовал себя виноватым. Слегка подлизывался, и мы разговаривали с ним по-хорошему, вспоминая разные приключения в Старотополе…
На следующий день судьба отплатила мне за хороший вечер.
Петька утром обещал сразу после уроков прибежать домой, и я решил не встречать его. Ну что может случиться с мальчишкой среди бела дня на протяжении пяти людных кварталов?
Но к полудню, как было обещано, он не пришел. И к часу дня не пришел. И к двум. Я задергался всеми нервами, пошел к школе, но там ни Петьки, ни его приятелей не оказалось. Я сходил на маленький пляж под обрывом, где они обычно купались, — никого.
Я вернулся домой. Карина была в своем магазине, Кыс неприкаянно ходил по комнатам и смотрел на меня с упреком: словно это я куда-то запрятал его хозяина…
Петька появился в пятом часу. Исцарапанный и потрепанный, словно спасся из-под горной лавины.
— Это, по-твоему, двенадцать часов? — спросил я сперва еще довольно сдержанно.
Он понимал, конечно, что виноват, но понимание это спрятал за хмурым нахальством:
— А чего такого? Погулять нельзя?
— Где тебя холера носила?!
— На Песчаной горе. Мы там один старый бастион откопали, со старинной пушкой…
— Там же такие откосы и провалы!..
— Ага, — сказал он с мрачным удовольствием. — Я два раза сверху донизу катился. Кубарем… Кыс, иди сюда, мой хороший. Соскучился, маленький…
— Оставь кота, когда с тобой разговаривают!.. Посмотри, на кого похож! Ноги все ободраны, одежду измочалил…
Он, гладя на груди урчащего кота, сказал еще более нахально:
— А тебе жалко, что ли, новую купить? Сам говорил, что денег куры не клюют.