В глухих лесах
Шрифт:
— Я здесь потому, что дело не закончено, — мягко сказал Миллер, — и пока этого не случится, я буду разговаривать с людьми, которые могут помочь остановить кровопролитие.
Кэрол попыталась удержать злость.
— Послушайте, мистер Миллер, я говорила с братом. Я знаю, что вы приходили к нему, и он старался вести себя по отношению к вам открыто и честно. Теперь вы должны знать, что он не тот, кого вы ищете.
— Если бы убийца выглядел виноватым, Кэрол, его бы уже схватили.
Кэрол сдержала чувства. Она была неприятно удивлена тем, как он попытался сблизиться
— Я всего лишь хочу задать вам несколько вопросов, — сказал Миллер.
Сначала Кэрол не поняла, но потом неожиданно осознала, что он собрался задавать ей прямые вопросы относительно Томми, допрашивать ее, стараясь установить его вину, возможно, опровергнуть алиби. Новая тактика привела ее в бешенство.
— Черт возьми, вы хотите ответов, но сами не дали ни одного. Вы ответите на мои вопросы, прежде чем я услышу еще хоть одно обвинение в адрес моего брата.
— Я никого не обвиняю, — поправил Миллер. — Я всего лишь сказал, что он один из подозреваемых.
— Но какое вы имеете право? — закричала Кэрол, больше не в силах сдерживаться. — Кто вы, Миллер? Как вы узнали о бухгалтере из Сиракуз? Откуда вы… и куда уходите, когда пропадаете из моего поля зрения.
— Вы заслужили ответы на эти вопросы, — ровно сказал Миллер. — Это одна из причин, по которой я хотел вас видеть.
Он сел и нервно повел плечами. Пока он говорил, он не смотрел на нее, а уставился в дальний угол площадки.
— Вы знаете, Кэрол, что я работаю сам для себя. Я иногда сотрудничаю с властями: полиция знает меня, так как я занимаюсь этим делом, но у меня нет официальных связей.
Как слепой, ожидающий звука человеческого голоса, он слегка придвинулся к Кэрол, но она ничего не сказала, и тогда он продолжил:
— Но почему я это делаю — должно быть, вам интересно, — и как я могу себе это позволить? Потому что мне никто не платит… Я делаю это по призванию. — Миллер продолжал, опустив глаза к земле. — Три года назад у меня было свое дело — консультации по охране. Я работал с банками, ипподромами, оборонными предприятиями, где было что терять — деньги, оружие или секреты. Это было прибыльное дело. А затем…
Послышался шум, и ватага детей неожиданно выбежала в сад на большую перемену. Миллер улыбнулся, глядя на них. Когда дети умчались в дальний угол двора, и шум затих, он спросил:
— На чем я остановился?
— У вас было дело, а потом…
— Ах, да, потом… — Казалось, он переменил тему. — Мне следовало сказать, что у меня тоже была семья, трое сыновей и дочь. Жена умерла, когда дети были маленькими, поэтому растил их я один.
У Кэрол чуть не вырвалось, что она знает о детях, но она вовремя остановилась. Он не должен знать, что она наводила о нем справки.
— Я был им и матерью, и отцом, думаю, это важно, чтобы вы поняли, почему я теперь занимаюсь этим. Почему я никогда не задумывался над этим до того дня, когда нашли Сьюзан.
Не успел он упомянуть это имя, как Кэрол подумала, что знает продолжение рассказа, но Миллер продолжал говорить.
— Моей дочери было двадцать четыре, когда она исчезла, чуть больше трех лет назад.
— Мистер Миллер, — перебила Кэрол, — я понимаю.
Он медленно повернул голову и посмотрел на нее:
— Нет, — сказал он с тихой свирепостью. — Вам кажется, что вы понимаете. Но вы не можете, пока не увидите.
— Я видела фотографии.
— Фотографии, — зарычал он, его голос эхом отозвался во дворе. Дети прекратили играть и посмотрели на них, и Миллер понизил голос.
— Я был там, Кэрол, мне разрешили… И я не увидел ничего, кроме скелета расчлененного тела, кости которого были обглоданы животными. По остаткам одежды и по тому, как возле ее останков лежали предметы, такие, как отвертка и огромная резиновая штука — искусственный фаллос, если вам известно, что это такое, — по этим признакам было ясно, что мою дочь пытали и изувечили на сексуальной почве.
Он ближе придвинулся к Кэрол, его глаза горели.
— И то же самое, — сказал он шепотом, — он сделал с другими жертвами.
Кэрол онемела. То что она услышала, показалось ей особенно ужасным, потому что рядом играли дети.
Миллер глубоко вздохнул и продолжил:
— Когда в полиции мне сказали, что Сьюзан была одной из многих жертв одного и того же убийцы — к тому времени их было около двадцати, — я знал, что мне делать. Вернувшись домой в тот день, я решил передать свое дело компаньонам. У меня было достаточно денег, чтобы прожить пять — шесть лет. Я был уверен, что мне хватит этого времени. Прошло уже более половины.
Миллер смотрел туда, где играли дети, и Кэрол изучала его лицо — суровое лицо человека, решившегося на борьбу с неизвестным злом, в странной шляпе, такие в прошлом веке носили дипломаты.
— Скажите, мистер Миллер… — начала она.
— Пол, — сказал он, когда их глаза встретились. Это предложение дружбы — или иллюзии дружбы — покоробило Кэрол, и она сделала вид, что не обратила на него внимания. — Почему, — продолжала она, — в вашем списке есть Томми?
Он, не колеблясь, ответил:
— Большинство причин зависело от обстоятельств. Все жертвы были найдены на территории, объединяющей четыре штата: Нью-Йорк, Коннектикут, Нью-Джерси и Пенсильванию. Чтобы совершить эти убийства, не возбуждая подозрений, убийца должен жить не более чем в нескольких часах езды от места преступления. Так, чтобы он мог каждую ночь спать в собственной постели — или иметь достаточные причины, скажем, командировки, оправдывающие его отсутствие дома. Понимаете?