В глухом углу
Шрифт:
— Зайдешь ко мне в кабинет, там не помешают.
— Лучше побегаем в лесу на лыжах.
— Да ведь мороз, время не лыжное.
— Оденься потеплее, если боишься мороза.
— Ладно, пусть на лыжах. Когда прийти?
— Раньше часа не приходи, надо же мне поспать.
9
Миша пришел с двумя парами лыж. Вера побежала к реке. Миша следовал позади. День был морозный, тихий и ясный. Солнце катилось по чистому небу, земля поблескивала снежниками — на склонах снег пылал красноватым пламенем. Идти было легко, лыжи оставляли на крепком насте еле заметную вмятину. Вверх по реке тянулось
— Мы сегодня самая поздняя пара, — сообщил Миша. — Семен с Надей ушли после завтрака, за ними Георгий с Леной. Нам за ними уже не угнаться.
— Я ни за кем и не собираюсь гоняться.
Некоторое время они шли молча. Вера часто останавливалась и отдыхала. Потом впереди показалась бредущая пара. Вера понеслась быстро и легко и обогнула возвращавшихся Георгия и Лену. Миша замедлил ход, чтобы перекинуться словами.
— Устали? — спросил он.
— На ногах не стою, — пожаловалась Лена. — Мы ведь с утра ходим, а я лыжник — так себе. Не знаю, как доберемся домой.
— Как-нибудь доберемся, — пробормотал Георгий, оборачиваясь. Вера, залитая солнцем, мчалась, сильно размахивая руками.
— А где Семен с Надей? Вы не встречались с ними?
— Чтоб их догнать, надо аэросани или вертолет. — Георгий повернулся к Лене. — Пойдемте, Леночка, движение — лучшая форма отдыха, это во всех физкультурных учебниках написано.
— А бег — одна из форм покоя, не так ли?
— Такого я не слыхал, но сказано неплохо. Где вы это взяли?
— В одной из тех книжек по философии, от которых вы отказались.
Она побежала вперед, он нагнал ее и пошел рядом.
Мише пришлось потрудиться, пока он сравнялся с Верой. Она умчалась километра за три и тут совсем изнемогла. Свернув в глубокий снег, она сбросила лыжи и прислонилась к береговому обрыву. Миша стал искать лучшего местечка для стоянки. То здесь, то там он пробовал ногой снег — наст держал даже у стволов и в кустарнике, где он обычно слабее. Он выбрал очищенный от снега пригорочек.
— Иди сюда, Вера! Давай руку, я помогу подняться.
На ярком солнце было видно, как почернели еще недавно зеленые пихтачи и ели и побурели сосны. Вера присела на мох, Миша с удовольствием осматривался, он впервые в эту зиму выбирался так далеко.
— Воздух, Вера, воздух! Дышишь, как пьешь.
Вера вытянув ноги поудобнее, спросила:
— Так ты вытащил меня в лес для приема воздуха? У нас на участке воздух не хуже. Чаще вылезай из кабинета, узнаешь.
Миша добродушно отмахнулся от насмешки. Ему было радостно — и от прогулки, и от того, что рядом Вера. Он хотел заговорить о ней, о себе, о странных их отношениях, но начинать сразу с этого было неудобно. Он спросил, как у Веры на новом месте. Новое место Вере нравилось, но говорить о нем она не хотела — дай хоть в воскресенье забыть о работе, Миша! Тогда он свернул на Валин проступок. Дмитрия спасает, что Валя тяжело больна — странно, но факт. Приходится временно отложить разбор его персонального дела. Долго так тянуться не может. Общественное мнение взбудоражено, нужно дать принципиальную оценку поведения Дмитрия.
— Не лезь в их личные дела, — посоветовала Вера, как недавно перед тем Семен. У нее даже голос стал похож на голос Семена. — Что тебе за охота полоскать чужое белье?
Миша настаивал на своем. В этом личном событии проявилось недопустимое общественное явление. Мимо общественных явлений проходить нельзя. Зло надо вскрывать и осуждать.
Вера заскучала, когда он заговорил правильными фразами.
—
— Хорошо, пусть о другом, — уступил он. — Была у нас договоренность. Ты поправляешься, приходишь в себя, в общем — успокаиваешься… А я на месяц оставляю тебя. Два месяца прошли. Как мы теперь будем?
— А вот так и будем. Как эти два месяца — никак.
— Надо же выяснить, наконец, отношения.
— А разве они не выяснены? Все нормально — ты врозь, я — врозь. Мне такие отношения нравятся.
Она спокойно вынесла его укоряющий взгляд.
— Значит, расставаться?
— Близости особой не было — расстаться не трудно.
Помолчав, он сказал, уязвленный:
— Дурак я — поверил… Не надо было оставлять тебя на это время. Поддалась бы…
Она согласилась:
— Очень возможно. Были тяжелые минуты, за ласковое слово душу бы отдала. Ничего, перестрадала. Все к лучшему.
Он, однако, не считал, что все к лучшему. Его возмущала ее хладнокровная жестокость. С первого знакомства она легла ему на сердце, он ей так прямо и высказал: «Желаю тебя в жены, Вера!» Ее увлечение Георгием прошло на его глазах — разве он хоть словом, хоть разок упрекнул ее?
— Держался ты благородно. Только отсюда еще не следует, что мы пара.
— Какого же тебе еще шута надо, если от меня отказываешься?
На это она не сумела сразу ответить. Она лежала на спине, заложив под голову руки. На небе розовели редкие облачка, с востока сереющей полосой накатывался вечер. Вера вспоминала, как еще недавно, где-то неподалеку от этого места, она вела такой же разговор о цели своей жизни. Нет, правда, есть ли цель в ее путаном существовании? Чего она добивалась, умчавшись из Москвы в эту глушь? Достигла ли того, чего искала? Тогда все казалось простым и ясным, цель была четка, она не покраснела, когда председатель в райкоме брякнул при всех: «Замуж надумала, что там выбор больше?» Да, большой выбор, большой, парней — кругом! А ты кинулась на шею первому встречному, — как же так? Не выбирала, не прикидывала, не спрашивала, любит ли, просто отдалась. Нет же, не просто, совсем не просто, не одного замужества тебе хотелось — серьезных, по-настоящему глубоких отношений, чтоб от слова дрожала душа, от взгляда замирало сердце, чтоб слово стало делом, взгляд — поступком! Разве не из-за этого ты рассорилась с Георгием, он превращал любовь в забаву и развлечение, ни забавляться, ни развлекаться ты не пожелала. Вот оно, пришло то, к чему ты стремилась, то самое, теми же словами высказанное: серьезные отношения, глубокие чувства, муж — уважаемый добрый человек. Глупая, хватайся обеими руками, чего ты колеблешься? Не нужно мне ни этой глубины и серьезности, ни уважаемых добрых мужей, ничего не нужно, лучше уж забавы и развлечения, чем это серое добротное счастье!
Вера приподнялась. Миша ждал ее ответа. Вера сказала с грустной досадой:
— Не поймешь ты! Не отказываюсь, нет, а не нужен ты мне.
— Другой приглянулся, раз меня не хочешь — так я это толкую.
— Нет, не понимаешь!.. Хочу тебя, именно — хочу. Неужели я не разбираюсь, что жить с тобой, как у Христа за пазухой — и почет, и внимание, и удобства. Но не нужен ты мне. Хочу, а не нужен.
Этого он не понимал. Нужно необходимое, без чего нельзя прожить — хлеб, вода, воздух. Любит человек или не любит, все равно он живет, любовь не жизнь — украшение жизни. Любовь — желание, захоти любить — любишь!