В годы большой войны
Шрифт:
В общежитии койки Инги и Греты стояли рядом. Инга была моложе. Это не мешало их дружбе. Черноглазая веселая Инга делилась с Гретой девичьими тайнами. По паспорту Инга была теперь Анной Вебер. Грета придирчиво разглядывала паспорт, но огрехов никаких не нашла.
И вот Инга исчезла…
В маленьком городке на стыке трех границ — Швейцарии, Франции и Германии — жила одинокая пожилая женщина Анна Мюллер. Сбором информации она не занималась, тем не менее ее всячески оберегали и на связь с ней выходили только с разрешения Центра. Подобно Банкиру в Берлине, Анна Мюллер занималась паспортами и переброской подпольщиков через границу. Именно к ее брату Гансу, жившему рядом — по ту сторону
Летчики, возвратившиеся с задания, доложили, что линию фронта пересекли благополучно и сбросили парашютистов в точно указанном квадрате. Но злоключения Инги начались сразу же, как только она глубокой ночью опустилась на землю. Ее спутника Франца, который направлялся в другой город, отнесло ветром далеко в сторону, и Инга потеряла его из виду. Приземлившись, девушка не обнаружила своего чемодана с вмонтированной в него радиостанцией. Еще в воздухе он соскользнул с карабина и упал вниз… Близился рассвет, разыскать чемодан в потемках не удалось. Ждать, когда рассветет, рискованно. Закопав парашют, Инга направилась к ближайшей железнодорожной станции.
Девушка благополучно добралась до Фрайбурга, разыскала Ганса Мюллера и вскоре уехала в Мюнхен, попросив Ганса известить его сестру обо всем, что с ней случилось.
Прошло немало дней, прежде чем радист передал в Центр депешу, касающуюся разведчицы Инги. Вскоре Григорий Беликов подготовил ответную радиограмму:
«Дайте указание Анне известить брата, что к нему принесут чемодан, который надо хранить и передать Инге».
Пришло сообщение и от Микки:
«Инга приехала в Мюнхен, устраивается на работу».
После этого в продолжение многих недель известий о судьбе Инги не поступало. Микки тоже не отвечала на вызов.
И еще в эфир ушла радиограмма:
«Осторожно выясните, где находится Анна. На квартиру к ней заходить запрещаем, пока не установите телефонную связь. Мы получили сведения, что ее брат арестован гестапо. Об Инге ничего не известно. Очень важно установить, что с Микки».
Запросы о судьбе разведчиков уходили с грифом «Молния!» — наряду с наиболее важными депешами.
Полковник Беликов был мрачен, озабоченный исчезновением Инги, молчанием Микки, нарушением связи с группой, имеющей большое значение, особенно после провала берлинских подпольщиков-антифашистов. Следовало послать новых парашютистов, но куда? Над этим неразрешимым вопросом он и ломал голову, прежде чем доложить Директору.
После многих недель непрестанной работы Григорий получил наконец свободный день — всего несколько часов. Был день рождения Греты, и они ужинали втроем, пригласив на семейное торжество Курта. И снова заговорили об исчезновении Инги.
— Надо посылать человека, который знает Анну, — сказал Курт.
— Надо-то надо, — согласился Григорий, — но где его взять? Паролей нет, Анну предупредить невозможно…
— Но почему вы не думали, что таким человеком могу быть я? — воскликнула Грета. — Я помню Анну по Берлину, знаю давно, с тех пор, когда она работала прислугой у фон Мека. Даже раньше — когда была ткачихой на фабрике в Трептове. Надеюсь, фрау Мюллер тоже меня не забыла.
Мужчины молча уставились на Грету. Одинаковые мысли встревожили того и другого.
— У тебя дети, — возразил Курт. — А это не загородная прогулка.
— Тебе нельзя, Грета, — тихо произнес Григорий. — В Германии тебя может знать не только
Но Грета настаивала. Вероятно, она давно думала над тем, что высказала сейчас вслух.
— В гестапо обо мне давно забыли, прошло десять лет, — спокойно возразила Грета. Только порозовевшие щеки выдавали ее волнение.
— Нет, нет, тебе нельзя, — повторил Григорий.
— Потому, что я твоя жена? Потому, что это касается твоих детей? — вскипела Грета. — Тогда почему же ты писал рапорт, просился на фронт? Разве тогда у нас не было детей? Где логика — почему тебе можно, а мне нельзя… Ведь идет война!.. Война!
Грета порывисто вышла из комнаты и вскоре вернулась с кипящим чайником.
— Давайте пить чай, — спокойно сказала она. — Для себя я решила. Дело за вами!
Григорий долго молча курил.
— Ты молодец, Грета, — вдруг сказал он. — И, вероятно, права. Но как трудно с этим согласиться. Легче сто раз самому…
Ох, как трудно было Григорию докладывать о том, что кандидатура для заброски в тыл подобрана…
В начале августа, как раз в ту ночь, когда в Москве прозвучал первый артиллерийский салют в честь победителей на Курской дуге, освободивших Белгород и Орел, Грета вылетела на задание. От нее долго не было вестей. Только месяца через полтора прислала радисту письмо, в котором между строк симпатическими чернилами был написан ее отчет. Грете удалось выяснить: Анну Мюллер заманили в Германию, будто по вызову брата, и там арестовали. Арестована в Мюнхене Микки, почти одновременно с Ингой. Грета просила сообщить ей дальнейшие указания Центра.
Распоряжение пришло за подписью Директора — Грете покинуть Германию. Но выполнить это было уже невозможно. Только через полгода Грете удалось прилететь в Москву.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
НОВЫЕ ПРОВОКАЦИИ
Личный врач, массажист и душеприказчик Генриха Гиммлера доктор Керстен продолжал вести тайный дневник… Через своего шефа он был посвящен в планы Гитлера и его окружения. Через много лет записки Керстена стали канвой, по которой можно было восстановить многие события. В голове Гитлера и его советчиков годами зрели хитроумные планы провокаций, заговоров, которые должны были привести к главной цели — покорению мира, утверждению господства над большими и малыми народами, населявшими планету Земля. А исполнение политических акций, тайных и фантастических, осуществляли подчас не дипломаты, не государственные политики, а разведчики-диверсанты, авантюристы. Именно они на лету подхватывали самые вероломные, подчас бредовые идеи главарей фашистского рейха, стремясь превратить их в конкретные дела.
После сталинградской катастрофы, постигшей нацистскую армию на Восточном фронте, в ставке Гитлера, в дебрях Мазурских болот, произошел разговор фюрера с руководителем имперского управления безопасности Гиммлером. В минуту откровенности Гиммлер рассказал своему массажисту доктору Керстену о встрече с Гитлером. В тот же вечер Керстен записал высказывания фюрера:
«Фюрер сказал Гиммлеру: Германия — это только передовой отряд Запада в борьбе против большевизма. Америка и Англия должны в ней принять участие, если не захотят погибнуть сами… Америка и Англия не хотят этого сейчас понять, но придет время, они поймут…»
«Когда я сегодня зашел к Гиммлеру, он ходил взад и вперед, явно чем-то подавленный. Я терпеливо ждал. Наконец он сказал, что фюрер вел с ним серьезный разговор и при этом уверял, что война с Россией не кончится за год или два, она продлится по крайней мере лет десять, а может быть, и все тридцать…»