В гостях у Лешего
Шрифт:
Наконец мы дошли до дерева и козел, встав на задние копыта, потянулся вверх и, сорвав одно из яблок с нижней ветки, протянул его мне, как бы говоря «на, ешь».
— Спасибо, не хочу я больше твоих яблок. Я до этого хотела, — обиженно произнесла я, подумав о том, что рядом со мной не козел, а тиран какой-то оказался.
То он не давал мне съесть ни одного яблока, а теперь силком тащит к дереву. Ну уж нет. Не хватало только, чтобы мной козел командовал!
И я отвернулась от яблони. Тогда животное обошло меня по кругу и вновь подтолкнуло к дереву, но уже с другой стороны. И так мы кружили вокруг яблони с добрых полчаса. Стоило мне сделать
Наконец, не выдержав, я сорвала яблоко и тут же откусила половину:
— Все? Теперь доволен?
Яблоко было сладким, сочным, а ещё, как ни странно, я наелась всего одной штукой и, кроме того, почувствовала прилив бодрости и сил. Голод пропал, и я была готова идти дальше. Сорвав несколько яблок в дорогу, я убрала их в карманы сарафана:
— Ну что, куда теперь пойдём? — спросила я у козла скорее просто так, чем действительно ждала какого-нибудь ответа.
Но он, будто поняв меня, заблеял и пошёл в сторону двух раскидистых дубов, периодически оглядываясь на меня, словно зовя за собой, и я, сорвав ещё одно красное яблоко и жуя его, пошла за ним.
Мы неспеша шли по густому лесу, пока не вышли к быстрой полноводной реке. Козел спустился с крутого берега и начал пить. Меня тоже мучила жажда, но пить из речки я не рискнула и, спустившись вниз, просто умыла лицо. Пока мы шли, день стал сменяться ночью, и сейчас закатное солнце оранжевым диском отражалось в стремительной воде, а над рекой потихоньку начинал подниматься сизый туман.
Поняв, что ночевать придётся в лесу, я забралась обратно на высокий берег и выбрала место для ночлега. На мой взгляд, для этого идеально подходила большая ель, под которую я и залезла, оказавшись словно в доме. Еловые лапы укрывали меня от ветра и ночного тумана, а ещё не пускали ко мне комаров.
Козел, недолго покрутившись вокруг, тоже нырнул под ветви и лёг рядом со мной, согревая своим теплом. Да и вообще чувствовать рядом живое существо и знать, что ты не одна, было приятно. Я лежала и смотрела сквозь еловые лапы на постепенно темнеющее небо, на котором начали появляться первые звёзды, и думала обо всем произошедшем за день, а в первую очередь о необычных птицах и яблоне. И тут я вспомнила, как бабушка когда-то давно в детстве рассказывала мне о двух птицах, которые прилетают на Яблочный Спас в яблоневый сад. Первой прилетает птица Сирин, она грустит и плачет, а случайный прохожий, услышавший ее песню может уснуть вечным сном. Но боится птица Сирин громких звуков, поэтому, увидев ее стоит начать шуметь и топать, чтобы прогнать. Не выдерживает ее чуткий слух таких звуков и улетает она. А после полудня на смену ей в яблоневый сад прилетает птица Алконост, которая радуется и смеётся, а потом, взмахнув крыльями, смахивает с них живую росу, и яблоки приобретают живительную силу… Получается, сегодня я встретила именно их… птицу Сирин и ее сестру — птицу Алконост.
С этими мыслями я и заснула и не видела, что в полночь козел выбрался из-под ели и, перепрыгнув через голову назад, обратился седым старичком, который три раза хлопнул в ладоши и растворился в воздухе.
Глава 13. Казимир
Казимир
Посреди леса, в ночной тиши, на поляне, что была сокрыта от глаз простых людей, веселился лесной народ. Кикиморы да лесавки танцевали вокруг костра,
Маленькие Анчутки летали над поляной, проказничая и озорничая, а три брата: Леший, Водяной и Ворон молча сидели на деревянных резных стульях и пили вино.
— Давно деда я не видел, — лениво проговорил Водяной и устало прикрыл глаза.
— Опять какую-нибудь пакость придумывает, — ответил ему Ворон и улыбнулся Лесавке, что подошла к нему и, вынув из волос красный цветок мака, вставила ему за ухо, а потом взяла за ладонь и потянула танцевать.
— Только вот для кого пакость? Как бы не для нас, — усмехнулся Леший, и в этот момент посреди поляны возник седой старичок. — Легок на помине, — проговорил Казимир, вставая и уступая место старшему родственнику.
— Да сиди ты, — махнул рукой старичок и подошёл поближе к костру, протягивая к нему руки, словно он замёрз и пытался согреться.
— Стар я стал, кости ломит, да руки мёрзнут, — печально вздохнул он, только никто из его внуков не поверил в жалобные стенания деда, прекрасно зная, что тот при желании даст фору любому из них.
Немного помолчав, старичок горестно вздохнул:
— Я думал внуки вырастут и станут помощниками, а они только и могут, что хмель пить, да с лесавками танцевать, — и он укоризненно насупил брови, отчего между ними пролегла глубокая морщина, и подошёл к резным стульям. — А ну цыц! — прикрикнул он на расшалившихся Анчуток. — И никому никакого дела нет ни до леса, ни до реки, да и в облаках непорядок творится.
— Ты о чем? — Казимир лениво перевёл взгляд зелёных глаз на деда и прищурился.
— По твоему лесу, — старичок указал пальцем на Лешего;
— Недалеко от твоей реки, — и палец указал на Водяного;
— Летает, — и указательный палец уперся Ворону в грудь, — птица Сирин!
— Одна? — Казимир прищурил глаза еще сильнее.
— Нет, Алконост тоже с ней.
— Тогда не страшно, — ухмыльнулся Леший и откинулся на спинку кресла.
— Не страшно! Только сегодня чуть девушка не съела яблоки с яблони после того, как на ней Сирин посидела. Да и девоптицу пришлось громким шумом прогнать, иначе и яблок не надо было бы. Уснула бы девушка сном вечным…
— Какая девушка? — губы Казимира дрогнули, а в глазах появился нехороший огонек. — Я запретил людям ходить в мой лес! А коли эта неразумная пришла несмотря на запрет, так и надо было дать ей яблок наливных отведать. Глядишь, — и он снова усмехнулся, — и другим неповадно сюда ходить было бы.
— Так то не просто девушка, ведьма новая, гордеевская. Ее за срубом для бани послали, — проговорил старичок, и только сидящий рядом Аука увидел, что уголки его губ едва заметно поднялись вверх, а в глазах блеснул лукавый огонёк и тут же исчез.
— За срубом? И что, коль дам, она его сама обратно понесёт? — расхохотался Казимир. — Да ради такого я ей и два сруба дам, чтобы посмотреть, что она с ним делать будет.
— Ну так и дай. Только как бы не замёрзла она, а то у реки под елью уснула, а ночь нынче холодная, — сказал старичок и, повернувшись ко всем спиной, уселся у самого костра, вытянув вперёд ноги и руки, словно и впрямь замерз. Больше он ничего не говорил и ни с кем не общался, а вся лесная нечисть не смела потревожить его молчаливый покой.