В гостях у Лешего

Райс Алена

С улицы повеяло ночной прохладой и запахом цветов, а еще росой и туманом.

На пороге стояла женщина лет сорока с растрёпанными волосами, опухшими глазами и красным носом.

— Заходи, — я указала на дверь, и пришедшая осторожно протиснулась между дверным косяком и домовым, который стоял в проходе с недовольным видом, уперев руки в боки.

— Сама мужика отвадила, а теперь орет нам тут, тьфу, дура! — сказал он ей вслед.

— Ну рассказывай, что там у вас произошло? — я села за стол, а вошедшая жительница деревни осталась стоять.

— Демушка мой, он

ушел. Собрал вещи и ушёл, а я… а у меня… — всхлипывала она. — Дети… корова… сенокос вон, а как я однаааа! — Вновь заголосила женщина.

— Тихо! — я даже по столу ладонью хлопнула, чтобы успокоить гостью. — По делу и без причитаний, а то выгоню!

Точно сказывалась бессонная ночь. В обычной жизни я была достаточно спокойным человеком, но загадочное падение из поезда, странные люди в доме, священник, а теперь ещё и эта женщина изрядно потрепали мою нервную систему.

— Говорит, ты мне не готовишь, дома бардак, за собой не следишь. Раньше, говорит, красавица была, а теперь вон, коса нечесаная весь день, из еды только кашу и готовишь. А я, говорит, уже забыл как щи мои любимые пахнут…. Вот… — вздохнула посетительница.

— А теперь отвечай, только честно! — пригрозила я — Почему за собой не следишь и одни каши готовишь? Дети все время занимают или другая причина? Смотри, соврёшь — узнаю, выгоню. Тогда больше за помощью не приходи!

Женщина замялась, но потом все-таки ответила, теребя в руках платочек:

— Так а зачем прически наводить, когда уже замужем? Тут уж другие заботы: корову подоить, дом прибрать, опять же дети…

— Ага, с бабами потрещать на завалинке. С соседкой дочь старосты деревенского обсудить, да детвору местную, что бегают отругать! Вот и все твои дела, — высунулся с печки Василий. — А то я будто не знаю. Как мимо не пройду, так ты с Грунькой стоишь, да семечки щёлкаешь. Корова… Хозяйство… Да на твоём Демьяне и держалось все! Мужик с сенокоса придёт и давай дома убираться, а потом похлёбку детям варит! Вот и ушёл мужик! С ленивой бабой-то попробуй проживи.

— А? — Эля постаралась строго посмотреть на женщину и даже глаза прищурила.

— Ну и с бабами поболтать… Что ж тут такого?

— Значит так! С завтрашнего дня встаёшь с первыми петухами, берёшь гребень и волосы расчесываешь со словами: «Волосы чешу, любовь свою назад зову». Потом косу заплетаешь и приговариваешь: «Как коса крепка, так и связь моя с Демьяном». А когда будешь еду готовить, так туда приворот-траву добавляй, — я вспомнила пучки трав, развешенные в сенях и выйдя, взяла первый попавшийся. — Вот ее добавляй, но только по чуть-чуть, чтобы не заметил никто, самую малость. — сказала я, возвращаясь на кухню и протягивая женщине ни то сушеную ромашку, ни то пырей. — Да мужа на обед приглашай каждый день. И ещё, каждый день дом мети и приговаривай: «Как я грязь выметаю, так и ссоры прогоняю». Все поняла?

— Поняла. Спасибо, спасительница. Спасибо!

И женщина, быстро встав, ушла.

— Да ты я смотрю быстро учишься, — улыбнулся Василий, свешивая с печки ноги.

— Эх, жизнь заставит и не так раскорячишься, — проговорила я, сонно потирая глаза и зевая. — Все, я пошла

спать.

— Иди, Эля, иди…. Эх, хорошая ведьма получится и может с Лешим нашим сладит, — себе в усы пробормотал домовой…

Глава 9. Три дара для Лешего

Элина

Оставшаяся ночь прошла спокойно. Больше никто не приходил и ни о чем не просил. Только вот выспаться мне все-равно не дали. Как только за окном забрезжил рассвет, и закричали первые петухи, меня разбудил знакомый голос, и осторожное прикосновение к плечу:

— Вставай, девонька, — это был банник. — К Зимушке тебе пора идти, а то потом уже день в силу вступит, так все в лес и пойдут, тропа заповедная скроется. А сейчас там пока никого нет, так и ступать надобно, чтобы выказать к Лешему нашему уважение.

После бессонной ночи глаза никак не хотели открываться, и я постаралась поглубже зарыться с головой в подушки, в надежде, что банник отстанет.

— Погляди, какой я тебе наряд нашла! — громко произнесла вошедшая в комнату Шишига. — А бусы-то какие! Красные, словно рябина! Ох, и понравятся они нашему Зимушке…

Понимая, что поспать мне больше никто не даст, я неохотно села на кровати и, спустив ноги на прохладный деревянный пол, зевнула.

— Ох, а что это ты ещё не умыта и нечесана?! А ну-ка, Фёкл, быстро гребень мне принеси, — обратилась она к мужу, а я, наконец, узнала как зовут банника.

— Сейчас. Обождите чутка, да ещё водички тепленькой соображу для умывания, — и Фёкл скрылся за дверью, чтобы через минуту появится с тазиком чистой тёплой воды и красивым гребнем в руках.

— Значит так, — наставляла меня Шишига, заплетая косу. — Ты как к лесу подойдёшь, так и поклонись нашему Зимушке перед входом. Да скажи, что подарок принесла. При этих словах сними нить бус, да на дерево, что ближе всего к тебе будет, повесь. А потом ещё раз поклонись. И только после этого представляйся. Имя назови своё, да скажи, что ты новая ведьма из Гордеевки. Потом ещё раз поклонись и в лес шагай. Коли все тихо будет, так и иди спокойно. Тропа сама тебе под ноги ляжет, а как до первой полянки дойдёшь, так присядь на землю и скажи, что просьба у тебя есть. Что совсем уж баня обветшала, и неплохо бы пару дубочков бы, да покрепче каких, тебе отписать бы. А как просьбу свою скажешь, так каравай на землю положи, да алую ленту из волос рядом в качестве благодарности в дар. Он страсть как подарки любит. Только помни, как пойдёшь — с дороги не сворачивай.

— А потом посиди, обожди чутка, что он тебе ответит, — присоединился к разговору Фекл.

— То есть он ко мне выйдет и скажет насчёт деревьев для бани, правильно? — решила уточнить я на всякий случай.

— Да вот кто ж его знает. Знамо дело-то, что не знамо: появится он али нет. Он ведь у нас характерный. Может и объявится, да подарок какой подарит, а может Захария отправит тебя встретить. Ну, тогда беги, да не оглядывайся, если Захарий-то придёт.

— Ты чего мне девку-то пугаешь, дурья ты башка! — вскинулась на мужа Шишига.