В гостях у турок
Шрифт:
— Стало быть это точно такъ же, какъ и въ Блград? Не весело-же вы живете!
— У насъ бываютъ иногда спектакли въ Славянской Бесд… Но теперь весна… Весенній сезонъ.
— И въ клубахъ никакихъ нтъ развлеченій?
— Карты, шахматы.
— Какъ это скучно!
— Что длать, мадамъ… Вы не должны ставить нашу Софью наравн съ большими городами Европы. Мы только еще приближаемся къ Европ, сказалъ коротенькій человкъ и опять поклонился.
— Все равно. Мы подемъ въ кафешантанъ, потому что я не намрена цлый вечеръ сидть дома, шепнула Глафира
— Какъ хочешь, душенька. А только ловко-ли замужней-то женщин въ кафешантанъ? отвчалъ тотъ и подозвалъ кельнера, чтобъ разсчитаться съ нимъ.
— А въ Париж-то? Въ Париж я была съ тобой и на балахъ кокотокъ въ Муленъ Ружъ и Шануаръ. Самъ-же ты говорилъ, что съ мужемъ везд можно. Флагъ покрываетъ товаръ.
— Такъ-то оно такъ. Но въ Париж насъ никто не зналъ.
— А здсь-то кто знаетъ?
Николай Ивановичъ поправилъ воротнички на рубашк, пріосанился и отвчалъ:
— Ну, какъ теб сказать… Здсь меня принимаютъ за особу дипломатическаго корпуса.
— Кто теб сказалъ? Ты меня смшишь! воскликнула Глафира Семеновна.
— А давеча утромъ-то? Пріхалъ репортеръ и сталъ распрашивать. Вдь завтра мы будемъ ужъ въ газет.
— Не смши меня, Николай! Какой-то дуракъ явился къ теб съ разспросами, а ты ужъ и не вдь что подумалъ!
— Не кричи пожалуйста! Эта козлиная бородка и то насъ пристально разсматриваетъ.
Подошелъ слуга и принесъ счетъ. Николай Ивановичъ заглянулъ въ счетъ и поразился отъ удивленія. За шесть порцій кушанья, за водку, закуску, вино и сифонъ сельтерской воды съ него требовали семь съ половиной левовъ, что, считая на русскія деньги, было меньше трехъ рублей. Онъ отсчиталъ девять левовъ, придвинулъ ихъ къ слуг и сказалъ:
— А остальное возьмите себ.
Не мене Николая Ивановича поразился удивленіемъ и слуга, получивъ полтора лева на чай. Онъ даже весь вспыхнулъ и заговорилъ, кланяясь:
— Благодарю, господине! Благодарю, экселенцъ…
Супруги Ивановы поднялись изъ-за стола и хотли уходить изъ ресторана, какъ вдругъ къ нимъ подскочилъ коротенькій человкъ съ клинистой бородкой и, поклонясь, проговорилъ:
— Могу я просить у вашего превосходительства нсколько минутъ аудіенціи?
Николай Ивановичъ даже слегка попятился отъ удивленія, но отвчалъ:
— Сдлайте одолженіе.
Коротенькій человкъ вытащилъ изъ кармана записную книжку и карандашъ и продолжалъ:
— Я такой-же труженикъ пера, какъ и мой товарищъ, который постилъ васъ сегодня поутру и которому вы удлили нсколько минутъ на бесду съ вами. Кто вы и что вы и зачмъ сюда пріхали, я, ваше превосходительство, очень хорошо знаю отъ моего сотоварища. Цль моя поинтервьюировать васъ для нашей газеты. Я состою сотрудникомъ другой газеты и даже совсмъ противоположнаго лагеря отъ той газеты, гд пишетъ мой товарищъ. Вотъ, ваше превосходительство, вы теперь видли уже нашу Софью. Что вы можете сказать о ней и вообще о нашемъ поворот въ русскую старину?
Николай Ивановичъ крякнулъ и произнесъ: «гмъ, гмъ»… Онъ ршительно не зналъ,
— Городъ хорошій… Городъ съ будущностью… сказалъ онъ посл нкотораго молчанія. Я видлъ много незастроенныхъ мстъ, но видлъ уже много забутенныхъ фундаментовъ. Очень пріятно, что у васъ есть Аксаковская улица, Московская, Дондуковскій бульваръ, но очень жаль, что на этихъ улицахъ нтъ домовъ русской архитектуры. Понимаете? Хоть что нибудь-бы да въ русскомъ стил… А у васъ ничего, ршительно ничего… Вотъ этого я не одобряю.
— Осмлюсь замтить вашему превосходительству, что русскаго стиля на каменныхъ постройкахъ и въ Россіи нтъ, проговорилъ коротенькій человкъ.
— А зачмъ вамъ непремнно каменныя постройки? Вы возведите что-нибудь деревянное, но чтобъ русскій стиль былъ. Можно построить что-нибудь избеннаго характера, съ птухами на коньк. Крыши, крыльцо можно устроить теремнаго характера. Вотъ тогда будетъ ужъ полный поворотъ съ русскому… А такъ… Однако, намъ пора… Прощайте! сказалъ Николай Ивановичъ, протягивая собесднику руку, — демъ, Глафира Семеновна! обратился онъ къ жен.
— Осмлюсь обезпокоить ваше превосходительство еще однимъ вопросомъ. Вдь въ сущности мн интересенъ вашъ взглядъ на нашу политику, остановилъ было Николая Ивановича коротенькій человкъ, но тотъ махнулъ рукой и сказалъ:
— Извините, больше не могу… Не могу-съ… Когда-нибудь въ другой разъ…
И сталъ уходить изъ ресторана.
— Ну, что, Глаша? Каково? Видала? Неужели это, по твоему, второй дуракъ? обратился онъ къ жен, когда въ швейцарской сталъ надвать пальто. — Нтъ, матушка, во всей моей фигур положительно есть что-то генеральское, административное… Вотъ теб, милый, на чай… подалъ онъ швейцару левъ и когда тотъ, въ восторг отъ щедрой подачки, со всхъ ногъ бросился отворять дверь, величая его экселенцъ, онъ гордо сказалъ жен:- Глафира Семеновна! Слышали? Какъ вы должны радоваться, что у васъ такой мужъ!
XXVIII
— Есть еще что нибудь у васъ смотрть? спросилъ Николай Ивановичъ своего проводника — молодца въ фуражк съ надписью «Петрополь»,который подсадилъ его въ фаэтонъ и остановился въ вопросительной поз.
— Все осмотрли, господине ваше превосходительство, отвчалъ тотъ, приложившись по военному подъ козырекъ.
— Врешь. Мы еще не видали у васъ ни одного такого мста, гд производились надъ вами, болгарами, турецкія зврства.
— Турецкія зврства? спросилъ проводникъ, недоумвая.
— Да, да, турецкія зврства. Т турецкія зврства, про которыя писали въ газетахъ. Я помню… Вдь изъ-за нихъ-то и начали васъ освобождать, разъяснилъ Николай Ивановичъ. — Гд эти мста?
— Не знаю, господине, покачалъ головой проводникъ.
— Ну, значитъ, самаго главнаго-то вы и не знаете. Тогда домой везите насъ, въ гостиницу…
Фаэтонъ помчался.
— Досадно, что я не разспросилъ про эти мста давишняго газетнаго корреспондента, говорилъ Николай Ивановичъ жен. — Тотъ наврное знаетъ про эти мста.