В гостях у турок
Шрифт:
— Куда теперь везешь? спросилъ Николай Ивановичъ сидвшаго на козлахъ чичероне въ фуражк съ надписью «Метрополь».
— Продемся по Дондуковскому бульвару и домъ Стамбулова подемъ смотрть, былъ отвтъ.
— А! Ладно! Ладно.
Тянулась улица, обсаженная только еще начинавшими приживать деревцами. Направо пустырь, дале невзрачный домишко, опять пустырь, стройка. Налво — то же самое. Вообще строющихся домовъ довольно много. Въ нкоторыхъ мстахъ еще только копаютъ рвы подъ фундаменты.
— Кто тутъ строится? кивнулъ Николай Ивановичъ на одно угловое
— Бывшій министръ Ухтумовъ домъ себ строитъ, былъ отвтъ съ козелъ.
Прохали сажень пятьдесятъ.
— А это подо что роютъ? спросилъ опять Николай Ивановичъ.
— Тутъ будетъ театръ.
— А теперь разв у васъ нтъ театра?
— Есть, но очень маленькій, въ Славянской Бесд.
— А что это за Славянская Бесда такая?
— Ферейнъ и клубъ.
— А попасть туда намъ можно?
— Еще-бы вамъ-то нельзя, ваше превосходительство! Тамъ генераловъ любятъ.
Николай Ивановичъ гордо погладилъ бороду и поправилъ свой цилиндръ, накренивъ его на бекрень.
— Непремнно сегодня подемъ туда.
Прохали еще сажень пятьдесятъ. Площадь. На площади стройка.
— Тутъ что строится?
— Новый каедральный соборъ будетъ.
— А тамъ что такое?
— Бывшій министръ Канакаловъ домъ себ строитъ. А вонъ тамъ по улиц фундаментъ длаютъ, такъ это большой купецъ одинъ… Онъ овечьими шкурами торгуетъ.
— Сколько стройки-то! Сколько улицъ пустынныхъ раскинуто! Большой, красивый городъ Софія будетъ — обратился Николай Ивановичъ къ жен.
— Улита детъ, когда-то еще прідетъ, — отвчала та.
— Не находишь-ли ты, что Софія немножко смахиваетъ на Царское Село?
— Пожалуй. Но тамъ все-таки куда больше построекъ.
— Бани, господинъ ваше превосходительство, у насъ строятся, большія срныя бани, — разсказывалъ съ козелъ чичероне. — Срныя бани будутъ и большая гостильница при нихъ. Курортъ… Для лченія, — прибавилъ онъ.
Выхали совсмъ на пустынную улицу, свернули за уголъ. Среди пустыря направо и пустыря налво стоялъ двухэтажный небольшой блый домикъ безъ всякихъ украшеній, но съ подъздомъ подъ навсомъ и съ балкономъ во второмъ этаж. Съ балкона были свсившись два траурные флага — черный съ блымъ.
— Вотъ домъ Стамбулова, — указалъ съ козелъ чичероне.
— Этотъ-то? — вырвалось у Глафиры Семеновны. — Да не можетъ быть!
— Дйствительно маловатъ и скромноватъ — согласился Николай Ивановичъ. — У насъ даже въ провинціи богатые купцы куда шире живутъ. А тутъ такой большой болгарскій человкъ и въ такомъ маленькомъ дом жилъ! Я думалъ, что у Стамбулова, который всей Болгаріей ворочалъ, дворецъ былъ. Скромно, скромно жилъ Стамбуловъ! И около дома ни садика, ни двора приличнаго.
Очутились на углу бульвара. Фаэтонъ остановился.
— А вотъ здсь на углу былъ израненъ Стамбуловъ, — сказалъ съ козелъ чичероне. — Въ голову, въ руки, въ плечи… Пять докторовъ его лчили — вылчить не могли. А клубъ, изъ котораго онъ халъ домой, не далеко отсюда. Прикажите, ваше превосходительство, къ клубу хать? — спросилъ онъ.
— Ну,
Фаэтонъ помчался.
ХXVI
Былъ часъ пятый дня, когда супруги Ивановы осмотрли внутренность собора святаго Краля Стефана и побывали въ старинной церкви Свте Спасъ. Выходя изъ церкви Свте Спасъ, Николай Ивановичъ говорилъ жен:
— Церкви старинныя, а никакихъ древностей — вотъ что удивительно. Всего три четыре иконы древняго письма, а остальное все новйшее.
— Да, да… И съ тому-же какъ все плохо содержится, подтвердила супруга. — Ты замтилъ въ собор? Даже полъ деревянный не сплоченъ, а со щелями; настоящаго отопленія нтъ, а стоятъ переносныя чугунки съ простыми желзными трубами, проведенными въ окна. Не изъ особенно ревностныхъ братья славяне къ своимъ храмамъ, прибавила она.
— Есть что нибудь еще осматривать? обратился Николай Ивановичъ къ своему чичероне.
— На могилу Стамбулова можно създить.
— А это далеко?
— Полъ-часа зды.
— Брось ты. Что намъ на могилу Стамбулова здить! перебила ихъ Глафира Семеновна. — Домъ его видли, то мсто, гд онъ былъ убитъ, видли — съ насъ и довольно.
— Княжескую печатницу можно посмотрть, мадамъ ваше превосходительство, предложилъ проводникъ.
— Ну, ее! Какой тутъ интересъ!
— Садитесь, мадамъ. Памятникъ Александру II вы еще не видали и памятникъ нашимъ русскимъ лекарямъ, которые погибли въ войну за болгарское освобожденіе.
— Вотъ это дло другое. Туда насъ свезите. А потомъ въ самый лучшій ресторанъ. Я ужъ сть начинаю хотть.
Фаэтонъ помчался. Опять пустыри, между старыхъ домишковъ, вросшихъ въ землю, опять начинающіе строиться дома, но на улицахъ везд видно движеніе: ребятишки играютъ въ какую-то игру, швыряя въ чурку палками, бродятъ солдаты попарно и въ одиночку, прозжаютъ съ возами болгарскіе крестьяне въ овчинныхъ курткахъ и шапкахъ и везутъ то бочки, то сно, то солому, то мясо. По дорог попадались кофейни и пивницы и въ нихъ народъ.
— Положительно болгарская Софія не похожа на своего сербскаго брата Блградъ, ршилъ Николай Ивановичъ.
— Ну, а женскаго-то элемента и здсь на улицахъ не много. Простыя женщины есть, а изъ интеллигенціи, на комъ бы можно было наряды посмотрть, я совсмъ мало вижу, отвчала Глафира Семеновна.
— Однако, мы видли десятка полтора дамъ.
— Да, и только въ фаэтонахъ, куда-то спшащихъ, а прогуливающихся никого.
Но вотъ осмотрны и памятники — очень скромный освободителю Болгаріи Александру II и очень удачный по замыслу — врачамъ, погибшимъ въ послднюю войну за освобожденіе Болгаріи. Послдній памятникъ помщается въ обширномъ сквер и состоитъ изъ пирамиды, составленной изъ множества скрпленныхъ между собой какъ-бы отдльныхъ камней, помщающейся на довольно высокомъ пьедестал. На каждомъ камн фамилія врача. и такимъ образомъ пирамида является вся испестренная именами.