В гостях у турок
Шрифт:
— Баня у насъ турецкая. Она передъ вашими окнами. Но въ нее ходятъ и болгары, и болгарки, отвчалъ сотрудникъ.
— Ахъ, да, да… То-то я видлъ въ окнахъ голыя красныя тла. Но вдь эта баня, я думаю, для простого народа, иначе неужели-бы полированный человкъ сталъ отираться полотенцемъ около незанавшеннаго окна! И наконецъ, это баня турецкая, а я про русскую баню спрашиваю: съ каменкой и полкомъ для паренья.
— Такой русской бани нтъ.
— Т-съ… А еще толкуете о томъ, что сдлали полный поворотъ ко всему русскому! процдилъ сквозь зубы Николай Ивановичъ,
— Нтъ, благодарю васъ… Я тороплюсь въ редакцію. Нужно написать, нужно послать въ типографію, отвчалъ тотъ, всталъ, переминался и, наконецъ, снова обратился съ Николаю Ивановичу:- Еще одинъ, можетъ быть, нескромный вопросъ. Вы съ какими цлями постили нашу столицу, ваше превосходительство?
— Я? Просто изъ любопытства, чтобы видть славянскія земли. Я и жена туристы и пробираемся въ Константинополь.
— Туристы? Въ Константинополь? А вы не командированы какимъ-либо русскимъ министерствомъ?
— Нтъ, нтъ. По собственному желанію.
— Можетъ быть, это тоже тайна, которую вы, какъ дипломатъ, не въ прав сообщить?
— Нтъ, нтъ. То есть, конечно, я путешествую съ извстными цлями, но… Нтъ, Нтъ!
И Николай Ивановичъ махнулъ рукой.
— Въ такомъ случа, не смю васъ, ваше превосходительство, утруждать больше своимъ присутствіемъ. Честь имю кланяться и поблагодарить за сообщенія.
И сотрудникъ болгарской газеты поклонился, Николай Ивановичъ подалъ ему руку, подала и Глафира Семеновна.
Николай Ивановичъ вышелъ его проводить въ корридоръ, и кричалъ ему вслдъ:
— Такъ не забудьте сюжеты для передовыхъ статей-то! Самоваръ, квасъ и баня! Русская баня на московскій манеръ!
XXIV
Николай Ивановичъ вернулся изъ корридора въ комнату и торжествующе сказалъ жен:
— Каково! Нтъ, въ самомъ дл, должно быть я очень похожъ на статскаго генерала!
— Да вдь самъ-же ты атестовалъ себя корридорному превосходительствомъ, отвчала Глафира Семеновна.
— Э, матушка, другой сколько угодно атестуйся, но ничего не выйдетъ. А у меня есть даже во взгляд что-то такое превосходительное. Корридорный съ перваго раза спросилъ меня, не превосходительство-ли я. Да и не въ одной Софіи. Въ Блград тоже.
И Николай Ивановичъ, заложа руку за бортъ пиджака и приподнявъ голову и хмуря брови, сталъ позировать передъ зеркаломъ.
— Лакеи и швейцары и мальчишекъ величаютъ превосходительствомъ, если имъ хорошо на чай даютъ, сказала Глафира Семеновна.
— Однако, я здшнему корридорному еще ни копйки не далъ. И наконецъ, вдь не одинъ корридорный. Вотъ сейчасъ былъ человкъ образованный, писатель, а какъ онъ меня присаливалъ превосходительствомъ-то!
—
— А что такое? Головы за это не снимутъ.
— Непріятно будетъ, скажутъ: самозванецъ.
— Поди ты! Какъ узнать! Никто не узнаетъ.
— Да вдь паспортъ то твой на болгарской границ записывали. Тамъ вдь есть наше званіе.
— Это въ Царебродто? А Царебродъ отсюда верстъ триста. Никто не узнаетъ, если я буду себя держать по генеральски. А я буду себя такъ держать, проговорилъ Николай Ивановичъ и позвонилъ.
Вбжалъ корридорный.
— Слушайте, Францъ… обратился къ нему Николай Ивановичъ. — Херензи… Намъ мало этой комнаты. Венигъ… Намъ нужно еще комнату. Нохъ ейнъ циммеръ… Мн нужна пріемная. Вы видите, ко мн начинаютъ ходить постители и мн негд ихъ принять. Вы поняли?
— Разбирамъ, экселенцъ, поклонился корридорный. — Оште едина одая?
— Не свободна ли у васъ рядомъ комната? Тогда можно отворить вотъ эту дверь, указалъ Николай Ивановичъ на дверь.
— Има комната, има…
— Что ты затваешь! замтила Глафира Семеновна мужу. — Куда намъ?..
— Не твое дло. Ну, такъ отворите эту комнату, Францъ. Я ее беру… Это будетъ мой кабинетъ!
Николай Ивановичъ вышелъ съ Францемъ въ корридоръ. Черезъ нсколько времени Глафира Семеновна увидала, какъ изъ сосдняго номера распахнулась въ ихъ комнату дверь, а на порог стояли корридорный и ея мужъ, и послдній говорилъ:
— Комната небольшая, всего стоитъ три лева въ сутки, но намъ такъ будетъ куда удобне!
— Брось, Николай. Что ты затваешь! сказала Глафира Семеновна.
— Ахъ, оставь пожалуйста! Ну, что теб за забота? А теперь, обратился Николай Ивановичъ къ корридорному:- хорошій фаэтонъ намъ. Мы демъ кататься по городу. Шпациренъ… Да чтобы лошади были хорошія, добры кони.
— Има, има, господине, поклонился корридорный и исчезъ исполнять приказъ.
— Одвайся, Глафира Семеновна, и демъ осматривать городъ, обратился Николай Ивановичъ съ жен. — Я даже потребую изъ гостиницы человка себ на козлы. Пусть детъ тотъ молодецъ, который вчера встртилъ насъ на желзной дорог. Онъ расторопный малый, говоритъ немножко по-русски и можетъ служить намъ, какъ чичероне. Только ужъ ты одвайся по нарядне, прибавилъ онъ.
— Чудишь ты, кажется, покачала головой Глафира Семеновна и стала одваться.
Черезъ нсколько времени супруги неслись въ фаэтон по Витошкой улиц. На козлахъ сидлъ вчерашній малый въ фуражк съ надписью «Метрополь», оборачивался къ супругамъ и называлъ имъ зданія, мимо которыхъ они прозжали.
— Вы намъ, братушка, покажите домъ Стамбулова, то мсто, гд онъ былъ убитъ, и тотъ клубъ, изъ котораго онъ халъ передъ смертью, говорилъ ему Николай Ивановичъ.
— Все покажу, ваше превосходительство. Даже и могилу его покажу, отвчалъ малый. — Я еще недавно сопровождалъ по городу одного генерала. Теперь мы демъ по Витошкой улиц. Это самая большая улица въ Софіи. Вотъ вдали церковь — это нашъ каедральный соборъ… Соборъ Краля Стефана.