В гвардейской семье
Шрифт:
— нес врагу возмездие и за себя, и за своих близких, и за поруганный родной город, и за весь наш народ, за всю Отчизну.
Две недели длилась наступательная операция войск Южного фронта на реке Миус, в ходе которой было
нанесено поражение противнику. Эта операция притянула к себе крупные силы фашистов с
Белгородского направления, что содействовало успеху наших войск в битве под Курском.
В тех событиях мои «крылья» крепли, с каждым днем я мужал, разил врага увереннее.
Бои
2.
Иду как-то ранним утром на стоянку и еще издали вижу — там уже жизнь кипит: хлопочут у
штурмовиков авиаспециалисты, от самолета к самолету переезжают бензо- и маслозаправщики. Кое-кто
из летчиков уже здесь. Один наблюдает, как искусные руки механиков залечивают «раны» в обшивке
самолета, другому важно поприсутствовать при регулировке мотора, третьего интересует, как
выполняются регламентные работы. А воздушные стрелки состязаются на быстроту устранения
неисправностей и задержек турельного пулемета. Любопытно поглядеть: вспомнилось, как мы с
Малюком из-за этих самых неисправностей испытывали свою судьбу.
...Руководит состязаниями старший лейтенант Ворона — «стартех» эскадрильи по вооружению. Это
своеобразные практические занятия, во время которых воздушный стрелок приобретает навыки не менее
важные, чем умение метко поражать цель.
— Если пулемет исправен, если есть боеприпасы, — вы, стрелки, можете уверенно считать себя щитом
задней полусферы боевого порядка штурмовиков, — говорит старший техник Ворона. В числе тех, кого
он похвалил, и мой стрелок — Антон Малюк. Я искренне рад за него: с таким боевым помощником
можно не беспокоиться: «тыл» надежно прикрыт! [56]
Подхожу к своему самолету. Механики поочередно докладывают мне, чем занимаются. Как обычно, принимаю рапорт, велю продолжать дела. А затем отхожу в сторонку покурить. Наблюдаю, как
светловолосая хохотушка Саша Чиркова возится в отсеке стрелково-пушечного вооружения.
— Здраствуйте!
Я быстро повернулся на голос.
— Доброе утро, товарищ диспетчер!
Рядом стояла Катюша.
— Что-то рано вы пожаловали к нам, товарищ гвардии ефрейтор!
— Служба такая. Разыскиваю старшего инженера. Вы не видели капитана Клубова?
— Нет, не видел.
— А мне сказали, что он находится на стоянке вашей эскадрильи...
— Отец, — вдруг позвала кого-то Илюшина.
Я удивился: слова эти относились к капитану Клубову.
Что такое! Клубов — отец Илюшиной? Но, во-первых, по возрасту он слишком молод, чтобы быть ей
отцом... И фамилии разные...
Слышу, как Илюшина обращается к Клубову:
— Вас вызывает командир полка...
— Что случилось, доченька?
—
— Доложи, дочка: сейчас буду.
Катя ушла. А я гадал в недоумении. Кто же Клубов Кате?
Наконец, не выдержал:
— Извините, товарищ капитан! Нельзя ли задать вам деликатный вопрос?
— Пожалуйста!
— Катя — ваша дочь?
— Дочь. А что?
Я высказал свои сомнения. Клубов ответил:
— Приемная дочь! — он тепло улыбнулся и доверительно добавил:
— Видите ли, Катя очень похожа на мою меньшую — Оленьку. Точнее — моя малышка похожа на Катю.
Я как-то сказал Катюше об этом. Ну и «удочерил» [57] вроде бы.. Да их, приемных дочерей, у меня в
полку немало. Сосчитай-ка, сколько девчат-механиков мне подчинено! То-то, братец!..
Я уже слышал, что наш старший инженер покровительствует девушкам. В его лице они видели человека, способного прийти в трудную минуту им на помощь, защитить от некоторых «назойливых» ухажеров.
Значит, и они увидели в Клубове человека большой души. Недаром он мне так симпатичен!
Ход мыслей прервался: я сел в кабину и начал тренаж. А это требовало особой сосредоточенности, внимательных, четких, осознанных действий с арматурой кабины. Тренажи в кабине я проводил
систематически и постепенно довел свои действия до автоматизма. Теперь их, пожалуй, можно было
сравнить с четко отработанными движениями музыканта, исполняющего на сцене сложное произведение.
Я твердо был убежден, что тренаж помогает шлифовать мастерство. Пропусти его хоть один раз — и
навыки утрачиваются.
Вдруг по стоянке пронеслась команда: построение.
А вскоре в небе застрекотал По-2 и сел на аэродроме. Узнаем, что прилетел командующий воздушной
армией генерал Т. Т. Хрюкин. Вот он сошел на землю, и к нему с рапортом обратился командир полка
майор Ляховский. Затем они вдвоем подошли к строю. Генерал поздоровался с личным составом, что-то
сказал Ляховскому.
— Летчикам и воздушным стрелкам, — скомандовал он, — собраться у командного пункта. Всем
остальным разойтись по своим местам...
У командного пункта есть небольшой пригорок, поросший густой травой. Горячее летнее солнце выжгло
ее, а теперь, когда землю «а рассвете стали увлажнять туманы, сквозь желтые и серые пожухлые стебли
пробился к свету изумрудный шелк молодой травы. Здесь-то мы и разместились.
— Так лучше пойдет наш разговор! — просто сказал генерал. И объяснил: — Я прилетел, товарищи, чтобы побеседовать с вами о боевой работе...
С таким крупным начальником мне пришлось разговаривать впервые. Тимофей Тимофеевич Хрюкин