В исключительных обстоятельствах
Шрифт:
— Шпионы задержаны с поличным. Провели личный обыск. Сейчас оформим протокол задержания. Как только проведем обыск на квартире Ружинского, обоих передадим следователю.
То, что на юридическом языке именуется оформлением протокола задержания и обыском, процедуры тонкие, требующие точного установления неоспоримых улик.
...На столе лежат пакеты, переданные Ружинским Кастильо.
— Что в этих пакетах?
Ружинский отвечает, понурив голову:
— Сведения, которые я добывал по требованию этого господина...
— Ложь, выдумки, — цедил Кастильо.
—
— А что вам еще остается? — спокойно роняет Сухин. — Чистосердечное признание будет зачтено. Итак, что в этих пакетах?
— Я уже сказал — сведения...
— Вы уж, пожалуйста, называйте вещи своими именами, — перебил Сухин. — Не сведения, а шпионские материалы. Так?
— Так. Это что касается записей. Кроме того, я вручил Кастильо двенадцать фотопленок, они в другом пакете. Там засняты различные военные и промышленные объекты.
— Это бред сумасшедшего, — разыгрывая истерику, завопил Кастильо. — Еще раз напоминаю: я иностранец и буду жаловаться...
— Потрудитесь открыть свой чемодан, господин Кастильо, — отчеканил Сухин. — Вот ваш дипломат.
Кастильо резко отшвырнул его-в сторону:
— Я вам не помощник.
В присутствии понятых чемодан был открыт.
— Что в этих свертках?
Кастильо ничего не отвечал.
— А вы что скажете, гражданин Ружинский?
— Я уже сказал... Все сказал... Ничего не утаил от вас...
Из чемодана Кастильо помимо шпионских материалов извлекли солидную пачку денег в крупных купюрах.
— Кому предназначались эти деньги, господин Кастильо?
— Я не намерен отвечать на ваши вопросы, — отрезал Кастильо.
— Возможно, я смогу внести ясность, — подал голос Ружинский.
— Что ж, слушаем вас.
— Похоже на то, что деньги предназначались мне. Кастильо обещал щедро вознаградить за работу. — Он говорил опустив глаза, голос дрожал. Это не было раскаяние. Был расчет на снисхождение.
Кастильо нервно передернул плечами и больше не проронил ни слова.
Процедура оформления задержания шпионов, изъятия и осмотра вещественных доказательств шла неторопливо, с точнейшим соблюдением закона. В протокол занесли показания Ружинского, сумму изъятых денег, номера и номиналы всех купюр по отдельности. Теперь можно и подписывать протокол. Свои подписи поставили подполковник Сухин и другие сотрудники КГБ и понятые. Ружинский безропотно расписался, а Кастильо наотрез отказался, о чем следователь сделал надлежащую запись.
Кастильо отправили в Москву, в КГБ, а Ружинского повезли к нему на квартиру. С санкции прокурора, с участием понятых начался обыск. Он длился долго. Группа чекистов во главе со следователем немало потрудилась. Хозяин дома, человек предусмотрительный, так уж сложилась его жизнь, годами пребывал в «готовности № 1» к возможному аресту, обыску и тщательно прятал «концы». Но чекистам хорошо знакомы такие уловки. Всякое бывало в их работе...
Под одной из паркетин найдена улика № 1 — записная книжка, Ружинский
Дотошный помощник следователя сумел обнаружить в чемодане с двойным дном американские доллары и золотые монеты царской чеканки на солидную сумму. Там же — давнишнее служебное удостоверение хозяина квартиры. О том, что они принадлежат Ружинскому, можно судить по фотографиям, а фамилия другая — Хеллер Александр. И трудовая книжка на ту же фамилию.
— Так как же вас теперь величать? — спросил следователь.
Это еще не допрос, а только уточнение данных протокола обыска. Но Хеллеру — Ружинскому не до норм уголовно-процессуального кодекса. Он уже все решил для себя и теперь, не ожидая допроса, исповедуется о далеком прошлом, не утаивая связи с абвером. Слушая эту исповедь и прибегая к военной терминологии, не трудно было определить «стратегическое направление боевых действий» Ружинского после войны: «Да сгинут тени прошлого». И это ему удалось. Хеллер стал Ружинским. Разработана была и тактика. Поначалу цели были намечены скромные: пристроиться в негромкое учреждение, чтобы не маячить на виду, а уж потом выйти на «оперативный простор». А как делать деньги, как добраться до «сладкой жизни», он знал. Лучшее доказательство тому «зелененькие» и золотые, лежавшие «а столе.
Ружинский и тут не вилял — признался, что давно спекулирует валютой, и в числе своих сообщников назвал небезызвестного чекистам Шелвадзе.
В квартире Ружинского были найдены и фотопринадлежности для работы на Кастильо: фотоаппарат «Минокс», кассеты к нему, аппаратура и химикаты для проявления фотопленок.
На письменном столе стояла фотография миловидной женщины средних лет.
— Кто это? — спросил Сухин.
— Моя жена, вернее — бывшая жена.
— Приятное лицо, русская красавица. Где она сейчас?
— Не знаю. Ушла несколько лет назад. Я пил, гулял. Опять же дела... Знаете какие... Долго терпела, умоляла вернуться к нормальной жизни. Я обещал, какое-то время держался, снова срывался. И так без конца. И вот один-одинешенек. Ни жены, ни детей. А впереди — тюрьма.
И Ружинский расплакался.
...Обыск окончен, составлен протокол, вещественные доказательства упакованы, Ружинский отправлен в Москву. Теперь слово за следователем.
ПОСЛЕДНИЕ ЧАСЫ СОКРАТА
На первом этапе следствия все стало на свои места, если не считать упорного запирательства Кастильо. Слишком уж очевидной шпионской связи с Ружинским отрицать не стал, но на вопросы обо всем, что касается Сократа, нагло отвечал:
— Не знаю такого... Это разыгравшаяся фантазия чекистов... Тайник? Понятия не имею...
Ему предъявили фотографию — он и Сократ в Третьяковке.
В день, когда в Москву привезли Кастильо, Клементьев озабоченно спросил Бутова:
— Как здоровье Рубина?