В июне тридцать седьмого...
Шрифт:
Однако тот демонстративно захлопнул створки окна и растаял в его темноте.
Вышла сестра милосердия:
— Господин студент! Опять митинг? Я вынуждена...
— Простите! — перебил Григорий, смешавшись. — Само собой получилось.
— Как всегда, само собой. — Но глаза её открыто улыбались. — Убедительно прошу вас, впредь...
— Безусловно, сестра, безусловно!
— Валериан Петрович гневается: больных нельзя волновать. — И всё-таки она сдержанно улыбнулась. — До свидания,
— До свидания...
Хлопнула дверь, послышался металлический звук закрываемой щеколды.
Григорий Каминский поднял глаза — Ольга, замерев, смотрела на него. Букет сирени лежал на подоконнике.
— Ты прости меня...
— Ну что ты? За что?
Он вынул из кармана брюк часы-луковку, щёлкнул крышкой.
— Мне пора. До собрания осталось меньше часа.
— Иди...
— Я завтра всё расскажу тебе.
— Хорошо.
Григорий сказал очень тихо:
— Я люблю тебя...
Оля не ответила, опустила голову.
...Каминский быстро шагал по Киевской: до начала собрания необходимо переговорить с несколькими товарищами, решили встретиться без четверти пять.
Его трепала знакомая лихорадка нетерпения, всё отодвинулось на задний план, ничего не существовало, кроме главного. Он уже не думал об Оле, просто забыл о ней, как будто только что не стоял под окнами тифозного отделения больницы. А главным было — сегодня, через полчаса, расколоть тульскую социал-демократическую организацию, вывести из неё большевистскую фракцию. И — действовать самостоятельно.
«Мы правы, правы! — говорил он себе сейчас. — Другого пути нет. Объединение ведёт в болото».
Всё было ясно ещё накануне Апрельской конференции партии.
Тульский комитет объединённой социал-демократической организации большинством голосов, причём подавляющим большинством, выступил против посылки своих делегатов на конференцию, считая её («И совершенно справедливо!» — подумал сейчас Григорий) ленинской. Другими словами, комитет проголосовал против Владимира Ильича. Куда же дальше?
Да, за два месяца проделана огромная работа: созданы большевистские ячейки во многих цехах оружейного и патронного заводов, главным образом из молодых рабочих (не напрасен был его приезд в Тулу летом шестнадцатого года!), значительное число депутатов в Тульском Совете начинает разделять их взгляды. Основная проблема, однако, остаётся острой и сейчас: молодые члены партии, вступившие в неё недавно. Многие колеблются в понимании решающего вопроса: отношение к войне. Вон и Саша Кауль упёрся: «В войне с Германией надо победить. Революция в стране, потерпевшей поражение, превратится в хаос».
...У подъезда Дворянского собрания толпится народ. Много знакомых. Пожимают руки. Улыбаются. К нему подошли
— Вот текст нашей резолюции об отношении к войне, — сказал Михаил Фёдорович. — Мы добавили один пункт. Посмотри.
— Я подчиняюсь партийной дисциплине, — холодно сказал Кауль, — но остаюсь при своём мнении.
— Ладно, Саша! — хлопнул его по плечу Каминский. — Пошли! Все постепенно встанет на место... — Он помедлил. — В твоей голове.
Белоколонный зал оказался заполненным до отказа — пришли не только члены объединённой социал-демократической организации Тулы, но и сочувствующие, среди них преобладала молодёжь.
«Тем более важно, — подумал Григорий, оглядывая зал, — довести дело до конца».
Именно сегодня.
Большевики занимали несколько средних рядов с левой стороны.
Вёл собрание Сергей Родионович Дзюбин. Держался он, как всегда, уверенна, подчёркнуто корректно, чувствуя свой вес, влияние на людей, интеллигентное обаяние.
На повестке дня стоял один вопрос: текущий момент и сегодняшние задачи. Потом прения.
— Слово для основного доклада, — сказал Дзюбин, установив тишину стуком карандаша по графину с водой, — предоставляется товарищу Лейтейзену. Прошу вас, Гавриил Давидович!
Доклад был коротким, тезисным. Главная идея его заключалась в следующем: чтобы революция победила, необходима единая социал-демократическая партия, в которую должны слиться все организации страны, исповедующие социалистическую идею. Для создания такой партии нужна общая платформа.
Вот эта платформа, говорил Лейтейзен, три её составные части: самостоятельная борьба пролетариата, исключающая его сотрудничество с буржуазией; свои задачи пролетариат осуществляет революционным путём, не допуская решения их половинчатыми мерами, которые предлагает мелкобуржуазная среда; интернациональная борьба пролетариата, которая положит конец империалистической войне, после чего начнётся восстановление Интернационала.
Если же платформа устраивает социал-демократические фракции России, уверял докладчик, есть все основания объединиться в монолитную партию.
Доклад Лейтейзена, судя по реакции зала, не удовлетворил никого, ни правых, ни левых.
«Эх, Гавриил Давидович, Гавриил Давидович! — сокрушался Каминский. — Надо же так умудриться: обойти все, буквально все вопросы, по которым мы ломаем копья!»
Начались прения. Было много эмоций, восклицаний, призывов, но в целом острых выступлений не было, особых разногласий тоже не обнаруживалось — большевики не выступали.
Правда, большинство ораторов, возникавших на трибуне, или критиковали Лейтейзена, или вовсе отвергали его тезисы.