В канун Рагнаради
Шрифт:
Виктор мотнул головой досадливо, щелчком отбросил окурок:
– Геологи... А что они тут искали? Экспедиция это была, или как?
– А кто ж их, паршивцев, знает?
– развел руками гость.
– Документы у них не смотрел никто. Может, и не геологи они вовсе. А с другой стороны, у кого, кроме геологов, взрывчатка имеется?
– А давно это было?
– Да говорю ж, недавно совсем, - гость посмотрел на верхушки сосен, пошевелил губами, прикидывая.
– Аккурат, пятнадцатого апреля они берег рванули. Я почему запомнил: в область меня в тот день вызывали. Повесткой.
Наташа молча встала и пошла от костра, в лес. Виктор дернулся было следом - она молча погрозила пальцем: сиди. И Виктор не двинулся с места, отвернулся, до боли закусил губу. Пятнадцатое апреля... День, когда забрали в больницу Глеба...
– Ну, спасибо за чай да уважение, - гость поднялся.
– Посидел бы еще, да на работе небось заждались. Вы, если в город соберетесь, заходите непременно. ("Ах, так тут еще и город поблизости имеется!" - Антон бросил на Толика взгляд, достойный великого инквизитора. Толик тихонько стонал.)
– У меня и переночевать можно: один живу, - продолжал между тем гость.
– Улица Космическая, семь. Токарев Петр Васильевич меня зовут, представился он запоздало.
– И на комплекс к нам загляните. У нас есть что посмотреть, - по последнему слову науки и техники строились.
– А что это все-таки за комплекс у вас?
– полюбопытствовал Антон. Ракетный?
– Свинооткормочный. Ну, счастливо вам отдохнуть...
Когда расхлябанное дребезжание обшарпанного велосипеда затихло вдали, Антон встал, и засучивая на ходу рукава, нарочито неторопливо двинулся к Толику:
– Нет, ты мне объясни, радость моя, за каким хреном ты пять дней таскал нас по бурелому? Чтоб уяснить, что первый встречный свиновод знает о святилище в сто раз больше тебя? И зачем было переться пешком, если на свете существует автобус?
– Но я же по карте...
– страдающим голосом заканючил Толик, жалобно глядя на Антона, нависающего над ним живым воплощением гнева праведного.
Виктор глянул на пресловутую карту, скривился насмешливо:
– Ты где ее взял?
– В нашей библиотеке...
– Когда вернемся, потребую аннулирования твоего диплома о высшем образовании, - голос Виктора сочился ехидством и желчью.
– Потому, что ты читать по сию пору не научился, или глуп неописуемо... ("А почему это "или"?" - возмутился Антон).
– Посмотри сюда, дубина!
– Виктор постучал пальцем по расстеленной на траве карте.
– Ее в тридцать втором году напечатали!
– В общем, так.
– Антон глянул на Толика, как прокурор на свидетеля защиты.
– Предлагаю такую программу действий. Сейчас мы трое идем к святилищу, а Толик посещает свинооткормочный комплекс. Ему там самое место: он худой.
Они легко нашли бы это место, даже если бы и не прилепился к противоположному берегу приметный дубочек. Ориентиров здесь и без него было достаточно - хотя бы тоскливый рев потока беснующейся пены, в который превратилась река, протискивающаяся между отвесным левым берегом и острым тяжелым мысом-клыком, которым врезался в нее правый. Или сам мыс осыпавшийся, рухнувший в реку грудами серого каменного крошева береговой утес. Или широкий шрам на ровной
Все было безнадежно ясно, и больше нечего было искать, и можно было идти куда угодно, хоть в эти просторные, плавно стекающие к обрыву луга лютики собирать, что-ли... Но уходить не хотелось.
Хотелось стоять здесь, у самой кромки обрыва, возле этой нелепой и тоскливой стены, хотелось смотреть вниз, всматриваться в груды неукатанного грязного щебня, запрудившие реку. Хотелось на что-то надеяться.
А гром речного потока казался заблудившимися в скалах отголосками ранившего берег взрыва, и казалось, что там, внизу, все еще оседает едкий сизый дымок, но это были, конечно, мельчайшие брызги остервенело бьющейся о неподатливую преграду воды...
И вдруг Наташа спросила:
– Толик... А правда, что монахи взрывали это святилище при Петре?
– Правда, - Толик не отрывал взгляда от реки, отвечал рассеянно и отрывисто.
– Даже расписка сохранилась. Некий поручик Мусин от некого полуполковника Голикова бочонок пороха под это дело получил. Пятьдесят фунтов. "Дабы идолища и писаницы поганские, каковые игумен Боровского монастыря отец Питирим укажет, с божьей помощью истребить." Вот... Я ведь по этой расписке его и засек - святилище... Антон, левее вон того камня, бурого, с острым краем, - видишь? Вроде трещина...
Виктор резко обернулся к Наташе:
– Слушай, до меня и не дошло...
– Я тоже только сейчас подумала, - Наташа глянула искоса, отвернулась.
– А теперь еще и поручик, и отец игумен, и бочонок...
– Подожди, - спохватился Виктор, а откуда ты... Ты что, все-таки читала записки Глеба?
Наташа улыбнулась - мягко, вроде бы виновато даже:
– Витя, я же все-таки его сестра. Мне же читать необязательно, я и сама могу...
Она оглянулась, вздохнула:
– Понимаешь, изменилось тут все с тех пор. Не узнать ничего. И взрыв... Очень мне не нравится этот взрыв, Вить. Очень-очень не нравится. И что взорвали именно пятнадцатого апреля - тоже не нравится. И геологи эти, которые, может, и не геологи вовсе, которые вообще неизвестно кто... Понимаешь, они или с взрывчаткой обращаться не умеют, или специально пол-берега разнесли. А зачем?
Виктор кусал усы, мрачнея:
– Так что? Операция "Концы в воду?"
– Похоже, Вить. Очень похоже. И Глеб, и диссертация его пропавшая, и взрыв этот... А может, не только этот? А может, и первый тоже, а? Который при Петре?
Они замолчали, и молчали долго, и напряженно прислушивавшийся к непонятному разговору Антон хотел уже потребовать объяснений, но ему помешал Толик:
– Зеленый! Сможешь здесь спуститься?
– Ну?
– Не "ну", а сможешь?
– Хоть с тобой на закорках.