В канун Рождества

Пилчер Розамунда

— Жизнь прекрасна, — заговорил опять Питер. — И ее основные ценности остаются с нами. Красота, плоды земные, любовь и понимание. Позднее, ибо вряд ли это возможно сейчас, вам потребуются и другие люди, которые поддержат ваши усилия начать жизнь сызнова. Не отталкивайте их. Отнеситесь к ним доброжелательно. Они помогут вам двинуться вперед, храня и лелея в памяти счастливые моменты прошлого, и противостоять горестям без злобы и раздражения. Как прежде.

Оскар припомнил прошлую ночь, когда мысль о Франческе впервые не вызвала у него горьких слез утраты, но наполнила душу покоем. Может быть, это начало выздоровления? Возможно, и разговор с Питером поможет залечить раны?

Неизвестно. Он знал только, что ему стало легче, он чувствовал себя уже не таким беспомощным и одиноким, как прежде. Может быть, все действительно как-то наладится?

— Благодарю вас, — сказал он Питеру.

— Друг мой, жаль, что я не могу сделать для вас большего.

— Не сожалейте. Вы и так уже сделали достаточно.

10

ЛЮСИ

Люси летала самолетом всего два раза в жизни: во Францию, куда семья школьной подруги пригласила ее на летние каникулы, и на Нормандские острова с мамой и бабушкой. Была Пасха, и они жили в таком отеле, где к обеду следовало переодеваться. Оба раза Люси страшно волновалась, но старалась делать вид, что она бывалая путешественница.

Мать, видимо, желая избавиться от жгучего чувства вины, в котором она сама себе не решалась признаться, повела ее в «Гэп» [14] и накупила кучу «шикарных» вещей. В дорогу Люси надела новые утепленные джинсы на красной подкладке, светлые замшевые ботинки на толстой каучуковой подошве и ярко-красный стеганый пуховик. А еще ей купили два толстых свитера, синий и белый, черную мини-юбку, две пары плотных черных колготок и рюкзак из темно-синей парусины, отделанный красным кантом. Люси сложила в рюкзак дневник, кошелек, щетку, расческу и плитку шоколада. Накануне вечером она вымыла голову, а утром зачесала волосы назад, собрала в длинный конский хвост и стянула лентой. Она чувствовала себя прекрасно. И все благодаря Кэрри.

14

Сеть крупных магазинов, где продается повседневная одежда.

Сама Кэрри была, как всегда, элегантна: в высоких сапогах, шерстяном пальто и шапке из чернобурки. Люси видела, как люди оборачиваются и смотрят вслед Кэрри, толкающей тележку с их чемоданами. Жаль только, что она простудилась. Не настолько, чтобы плохо выглядеть, просто чувствовала некоторую слабость. Кэрри сказала, что ощутила признаки недомогания пару дней назад. Правда, везде ходит грипп, но у нее всего лишь простуда, она напилась лекарств и выздоровеет сразу же, как только вдохнет чистый, морозный воздух Шотландии.

Они зарегистрировались, прошли контроль и стали ждать, когда объявят их рейс. Люси успокоилась. С тех пор как было решено ехать на Рождество в Шотландию, она не только считала дни, но и терзалась дурными предчувствиями. Что-то непременно помешает ей уехать с Кэрри. Кто-нибудь заболеет или бабушка передумает отпускать ее к Элфриде Фиппс, которую она так не одобряет и с которой Люси мечтает познакомиться. Или у Рэндала Фишера случится инфаркт, и Люси велят остаться дома.

К счастью, ничего подобного не произошло, и вот они с Кэрри наконец летят на север. Теперь ничто уже не может их остановить, разве только самолет рухнет. Люси сидела, прижавшись лбом к иллюминатору, и смотрела на Англию, простирающуюся внизу, как зеленовато-серое стеганое одеяло, украшенное узором теней от медленно ползущих облаков.

Стояло прекрасное тихое утро, правда, холодное, но без дождя и пронизывающего до костей

ветра. Поверх туч раскинулось чистое бледно-голубое небо, горизонт был подернут дымкой. Люси думала о людях на земле, которые, может быть, глядят на небо, на след, оставляемый их реактивным самолетом, и гадают, куда он направляется. А она сама смотрит на них сверху. Что же за жизнь здесь идет, что за люди тут обитают?

Появились стюардессы с маленькими подносами. Булочки, масло, мармелад, ломтики бекона, крошечные грозди зеленого винограда, кофе и чай. Кэрри и Люси берут кофе. Все крошечное, кукольное, аккуратно уложенное на маленьком пластмассовом подносе. Люси проголодалась и съела все, даже булочку Кэрри, от которой та отказалась. Когда подносы унесли, Кэрри стала читать газету, а Люси снова повернулась к окну: ей не хотелось пропустить ни дюйма шотландской земли.

Она думала, что здесь идет дождь, а может быть, даже снег, но небо было удивительно ясное. Когда самолет пошел на снижение, земля внизу стала медленно обретать очертания, и Люси увидела заснеженные вершины гор, а огромное черное шерстяное покрывало обернулось хвойным лесом. Потом она заметила синий проблеск моря, пароходы и мост через широкое устье реки. Прежде чем идти на посадку, самолет развернулся, и на западе бастионами встали покрытые снегом, блистающие в бледном солнечном свете горы. Люси еще не видела ничего прекраснее этой картины. Хорошее предзнаменование, сказала она себе.

Кэрри отложила газету. Они с Люси посмотрели друг на друга и улыбнулись.

Самолет приземлился, шасси с тяжелым глухим стуком опустились на бетон посадочной полосы. Люси увидела аэропорт, похожий на здание гигантского гольф-клуба. Свежий морской ветер трепал разноцветные флаги.

— Нас должны встретить, — сказала Кэрри.

— Кто?

— Такси из Кригана. Шофера зовут Алек Доббс.

— А как мы его узнаем?

— Он будет держать табличку с фамилией «Саттон».

Они сняли свой багаж с движущегося транспортера, вышли в зал прибытия и тотчас увидели Доббса. Это был человек плотного сложения в дутой куртке и надвинутой на лоб выгоревшей твидовой кепке. Вокруг стояло еще несколько колоритных персонажей: долговязый старик в войлочной шляпе, дама в брюках, с растрепанными белокурыми волосами и обветренным лицом. Примечательней всех был мужчина в выгоревшей оборванной шотландской юбке. Люси не удержалась и уставилась на его синие замерзшие колени.

— Ну, рад вас видеть. Надеюсь, полет был приятным, — проговорил Алек Доббс совсем не как таксист, а, скорее, как старый друг. Он пожал руки Кэрри и Люси, подхватил их багаж и направился к выходу. Низкое солнце заливало все вокруг бледным светом, но было значительно холоднее, чем в Лондоне, и вокруг автостоянки лежала кромка старого снега. Воздух пах сосной. Люси вдохнула его, ощутила, какой он холодный, и чихнула. Она никогда не была в Швейцарии, но решила, что там, должно быть, именно такой воздух, такие же солнце, снег и сосны под первозданным безоблачным небом.

У Доббса оказался полноприводный «субару». Погрузив вещи в багажник, он сказал:

— У меня еще один автомобиль, большой «ровер», в котором вам было бы удобнее, но на Черном острове нам предстоит крутой подъем и там все еще лежит снег.

Кэрри села назад, а Люси рядом с Алеком.

— Много снега? — спросила она. Ей еще не приходилось встречать снежное Рождество, и она страстно о нем мечтала. Снежное Рождество — это как глазурь на пирожном.

— Не слишком, но он не тает, значит, будет еще снегопад. — У Алека Доббса был приятный, мягкий, но четкий выговор. Люси впервые слышала, как говорят в Сазерленде.