В канун Рождества
Шрифт:
— Надо будет созвониться с Чарли и съездить за ней.
Миссис Снид навострила уши. Это была невысокая худощавая женщина с туго завитыми седыми волосами и длинными блестящими серьгами в ушах. Она склонила набок голову и зорко взглянула на Оскара, чем-то напоминая ласточку с толстыми щечками.
— Ожидаете гостей?
— Да, миссис Снид, я еще не успела вам сообщить, но дочь моего кузена и ее племянница приедут к нам на Рождество. Племянницу зовут Люси. Ей четырнадцать лет.
Миссис Снид пришла в восторг.
— Вот это здорово! Вы и сами развеселитесь,
— Я думаю поместить Люси в мансарде.
— Но там же совсем нет мебели!
— Будет. Табита Кеннеди собирается отвезти меня завтра на рынок в Бакли. Она говорит, что там можно купить все на свете.
Миссис Снид презрительно фыркнула.
— Но это все не новое, — предупредила она.
— Нам подойдет.
— А я-то думала, вы захотите хорошую обстановку. — Миссис Снид была явно разочарована. — Я видела один гарнитурчик, когда была в прошлый раз в Инвернессе… Красивый, ничего не скажешь! Ореховый, лакированный, с резными медными ручками. А у кровати изголовье из шелка цветом в персик и балдахин.
— Да, наверное, это очень красиво, миссис Снид, но, пожалуй, чересчур величественно. К тому же мне не хочется ехать так далеко.
Миссис Снид, прихлебывая чай, обдумывала новую ситуацию.
— У нас не хватает простынь и кое-чего из белья, — сообщила она. — Вы же не будете покупать и это в «секонд-хэнде»? В Бакли есть мануфактурщик. Для одежды его ткани не слишком хороши, но бельевой товар что надо. Вы с миссис Кеннеди можете заехать к нему.
— Так и сделаю.
— Ну и ладно. — Миссис Снид покончила с чаем, встала с места и вылила в раковину опивки. — Можно сидеть и разговаривать до вечера, но дело само делаться не будет. С чего начинать, миссис Фиппс?
— Давайте поднимемся в мансарду. Надо там все вымести, вымыть, и окна тоже, чтобы, когда привезут мебель, сразу можно было ее расставить.
— А кто будет носить вещи, хотелось бы знать. Не вы же с мистером Бланделлом! Так можно и грыжу схлопотать.
— Я закажу машину с грузчиками.
— Можно позвать Арфура, если хотите.
— Спасибо.
— Он хорошо управляется с отверткой. Этого у него не отнимешь.
Миссис Снид взяла швабру, щетки, тряпки для пыли, банку с мастикой и стала подниматься по лестнице. Через минуту-две раздался рев пылесоса и, в аккомпанемент, голос миссис Снид. Она пела «Хочу быть подружкою Бобби».
Элфрида подавила смешок. А Оскар сказал:
— Миссис Снид не только убирает у нас, она дарит нам музыку, которая возвращает меня в дни молодости. Это просто замечательная женщина.
— А о чем ты вспоминаешь, Оскар?
— О школьных уроках, запахах спортзала и грохоте поп-музыки.
— Не очень-то романтические воспоминания.
— Я был учителем-холостяком, и романтике было со мною не по пути. — Он взглянул на часы. — Мне пора ехать.
— Будь осторожен.
— Постараюсь.
— Ты прямо святой.
— Я попрошу миссис Снид надраить мой нимб.
— Удачи тебе, Оскар.
Ночью
Поездка в Инвернесс прошла гладко. Старик Билликлиф, ободренный заботливым вниманием, говорил без умолку всю дорогу. Оскар многое узнал о нем: о его военной карьере, недолгой службе в Германии в составе английских частей на Рейне, как он в Оснабрюке познакомился со своей будущей женой, как они, уже в Колчестере, вступили в брак, который, увы, так никогда и не был благословен потомством. Оскар вел машину и слушал, изредка кивая или вставляя междометия, а Годфри Билликлиф предавался воспоминаниям.
И только после того, как они промчались по тоннелю через Черный остров и показался Инвернесс, майор замолчал. Сначала Оскар подумал, что он заснул, но, искоса взглянув на него, увидел, что тот не спит. Наверное, просто задумался. Потом Билликлиф снова заговорил, однако уже не о прошлом, а о настоящем и будущем.
— Я вот все думаю, Оскар…
— О чем же вы думаете?
— О том, что случится… Могу ведь и ноги протянуть.
— Вам это не угрожает, — заверил его Оскар.
— Ну, знать этого нам не дано. Уж очень я немолод. Надо быть ко всему готовым, ко всяким неожиданностям. Я понял это еще в армии. Сами знаете: надейся на лучшее, но готовься к худшему. — И после долгого молчания майор добавил: — Вот… все думаю… не согласились бы вы стать моим душеприказчиком?.. Хорошо бы… без сомнений… в надежные руки…
— Не уверен, что мои руки надежные.
— Чепуха. Вы племянник Гектора Маклеллана. Сын его и правда не слишком обнадеживал… А вот вы… другой коленкор. Друзья мои все померли. Подумайте, может, согласитесь… Был бы благодарен.
Оскара ужасно раздражала манера майора говорить отрывисто, не заканчивая фраз, но он как можно спокойнее ответил:
— Хорошо. Если вы этого желаете, я буду рад стать вашим душеприказчиком. Но…
— Великолепно. Договорились. Скажу своему адвокату. Он приятный человек. Взял на себя всю документацию, когда я выкупал дом у владельцев Корридэйла. Деловой человек. Мне нравится его подход.
— А имя у него есть?
Майор Билликлиф фыркнул.
— Разумеется. Мурдо Маккензи. Фирма «Маккензи и Стаут». Южная улица. Инвернесс.
— Мурдо Маккензи.
— Я должен ему сообщить, что вы мой душеприказчик. — Майор задумался. — А можно позвонить из больницы? У них же есть там телефон, правда? — произнес он с сомнением в голосе.
— Конечно. Санитарка принесет его вам прямо в постель.
— Да, теперь не то что в прежние времена, — сказал Билликлиф, явно снова вспомнив военный госпиталь в Скутари. — Обход делают врачи в форме… и судна металлические. Сестра-хозяйка в чине старшины. И никаких телефонов.