В капкане совершенства
Шрифт:
— Почему подсудимый не упоминал о Вашей просьбе в своих показаниях?
— Не знаю. Возможно, он счел это несущественным. Или забыл. Прошло уже много времени, а все произошло так быстро.
— Давал ли Вам подсудимый какие-либо препараты после случившегося?..
— Он делал мне инъекции глюкозы, так как меня тошнило и я не могла есть.
— Почему скорая помощь была вызвана только на следующий день?
— Я не врач, я не знаю. Видимо, в этом не было необходимости. На следующий день меня не стали госпитализировать, а в предыдущий я
Артём понадеялся, что на лбу у него не выступит испарина. Ханна сочиняла для него целую историю, о чем ее никто не просил. О которой понятия не имел его адвокат, пытавшийся теперь скрыть от зрителей дикий взгляд, норовивший прорваться к потерпевшей и прекратить импровизацию, которая могла иметь самые непредсказуемые последствия.
— Заметили ли Вы циничное отношение исследователя к существующим социальным нормам? — продолжал прокурор.
— Не заметила. При эксперименте он был профессионален и сдержан, вел себя в высшей степени этично. Одобрял мою работу. Сказал, что такими делами нужно восхищаться.
— А после реанимации?
— Он был очень расстроен, но старался ободрить меня. Говорил, что, коль скоро я так быстро пришла в себя, у меня есть все шансы на выздоровление. Я просила его быть со мной рядом: мне было очень страшно. Говорят, это симптом отравления. Я настаивала. И он остался.
— Спасибо, потерпевшая…
— То есть Вы говорите, что Ваша работа впечатлила исследователя? — допрос продолжил адвокат.
— Она впечатляет всех. В себе я сумела реализовать все, чему нас учили еще со школы, — ответила Ханна.
— То есть Вы утверждаете, что в Вашем лице подсудимый спасал наши общественные устои?
Артём едва сдержался, чтобы не выкрикнуть: «Ты сейчас серьезно?!» Но он не мог не отметить, как быстро сориентировался Алекс.
— Возражаю! Вне компетенции потерпевшей, — оборвал прокурор.
— Возражение принято, — заявил судья.
Дальнейшее исследование доказательств превращалось в гирлянды фраз.
— …Результаты экспертизы свидетельствуют о научной безосновательности применения таких методов, как выпускание крови с помощью режущего предмета, для этого не предназначенного.
— Результаты экспертизы, проведенной по ходатайству стороны защиты, говорят о недостаточной исследованности вопросов реанимации при криминальных отравлениях и отсутствии адекватного алгоритма действий, закрепленного формально. Статистика подтверждает, что при сопоставимой дозировке отравляющего вещества и последующем введении адреналина 96 % жертв в себя уже не приходило, а 4 % умирало в течение недели…
— Возражаю! Статистика дана по большим дозам!..
— Прошу суд учесть, что у пациентки гиперчувствительность к отравляющим веществам…
— Сторона обвинения ходатайствует о вызове еще одного свидетеля — заместителя администратора корпорации «Новый мир».
В этот день Лялька, старавшаяся по мере приближения окончания процесса не пропускать заседаний суда, узрела своего бывшего, вошедшего
— Пауль Кёрнер… 34 года. Замадминистратора компании «Новый мир».
— Поясните суду, почему следователи не смогли произвести выемку всех доз экспериментального препарата во время обыска лаборатории, — взглянул прокурор.
— В компании существует внутренняя процедура, утвержденная на основании Рекомендации Совета по лекарственным средствам при Всемирной организации здравоохранения: если экспериментальный препарат оказался опасным, его уничтожают, оставив достаточное количество для проведения исследований криминалистами, — произнес Пауль хмуро. Он оставил за кадром, что ему позвонила Лейла и попросила ускорить процесс. В тот момент он все еще был в долгу перед Артёмом и Сашей, которые в свое время прикрывали его алкогольные подвиги. — В данном случае было возбуждено уголовное дело: девушке стало плохо во время исследований, и мы приняли соответствующее решение. Главный администратор и все замы проголосовали единогласно на следующее же утро.
— Разве ей сделалось плохо от препаратов, а не от яда для эксперимента?
— Мы не ученые, а управленцы. Ясно, что она пострадала в процессе испытания этих самых препаратов. Это почти точная формулировка из нашей Инструкции… Я предоставил ее заверенную копию в материалы дела.
— Как же тогда следствие должно было установить факт недостачи, если препаратов уже не было физически?
— Для этого есть журнал регистрации их расхода и прихода, — пожал плечами Пауль.
— Вы признаете, что реальный расход может не соответствовать записям?..
— Откуда мне знать?.. Теоретически все может быть.
— Возражаю! Сторона обвинения лишь показывает, что следователи не пожелали вовремя выполнять свою работу! — вмешался защитник. — Ваша честь, разрешите задать свидетелю вопрос!
— Разрешаю, — ответил судья.
— Господин Кёрнер, скажите нам, была ли у следователей возможность провести выемку всех препаратов в вечер ареста?
— Конечно. Мы никогда в таком не препятствуем.
— Больше нет вопросов.
— Сторона обвинения подвергает сомнению, что испытуемая могла столь скоро прийти в себя после нетрадиционной реанимации без применения дополнительных лекарственных средств… — продолжил прокурор.
— Государственный обвинитель решил прибегнуть к теориям заговора за отсутствием доказательств?.. Прошу суд обратить внимание присяжных на то, что в материалах дела нет данных о недостаче препаратов.
— На тебя все работают, — сказал Бьорн жене.
— Потому что у меня валькирия внутри. И еще викинг снаружи. Все меня боятся, — отозвалась Ляля.
— К порядку в зале! Соблюдайте тишину! Суд напоминает сторонам о необходимости ссылаться только на исследованные в судебном заседании доказательства! Присяжные не должны учитывать никакие теории заговора и домыслы! — поставил точку судья. — Свидетель, можете занять место в зале суда.