В капкане совершенства
Шрифт:
Лялька всю ночь ворочалась, отчего Бьорн периодически просыпался.
— Ты хорошо себя чувствуешь? Может быть, сходить завтра к врачу?
— Все в порядке, просто немного переживаю. Совсем чуть-чуть. Ольга больно пинается, — Лейла впервые назвала дочь вслух по имени.
— Может, все-таки останешься завтра дома? Я никак не смогу с тобой быть.
— Не волнуйся, я буду беречь себя. Обещаю принять любое решение суда… ой… как же больно, а… — Ляля переждала секунды страданий. — Ради нашей дочери.
Бьорну снилось, что он сидит за рулем автомобиля и пытается вырулить с парковки, но ему это никак не удается. И куда делась умная система
— Лейла, что?! — перепугался он.
— Все в порядке… Болезненные шевеления. Сейчас пройдет… Пойду одеваться.
Через несколько минут, ушедшая в ванну жена приковыляла обратно в гостиную с выражением нечеловеческой боли на лице.
— Бьорн, это схватки. Вези меня в больницу.
— Таким образом, мы видим, что подсудимый, исследователь-химик, лишь использовал свои знания. Не для того, чтобы попрать социальные устои, как это тщетно пыталось показать обвинение, а чтобы спасти того, кто является оплотом этих устоев. Молодую сильную девушку, чувства и переживания которой настолько тронули его, что он готов был остаться рядом, рискуя, что его обвинят еще и в том, чего он никогда и не думал совершать…
— Циничная составляющая налицо! Человек, называющий себя ученым, находился во власти фантастических домыслов, полагая, что врач рядом не способен помочь потерпевшей. И это при современном уровне медицины!.. Пещерные методы введут наше общество обратно в состояние хаоса, когда каждый решает, что, по его мнению, лучше…
Все затихло внутри и снаружи Артёма, когда он встал для произнесения последнего слова.
— Ваша честь, уважаемые присяжные… Ханна.
— Бьорн, я сейчас умру!..
— Не смей!.. Ты не оставишь меня одного! Ей нельзя обезболивающее: у нее было криминальное отравление! — в сотый раз предупредил он врачей.
— Боже, первый раз слышу, чтобы с таким рожали, — удивилась немолодая акушерка.
— Ставьте капельницу со спазмолитиками. Муж, выйдите из палаты, — велел врач.
Ляля вцепилась в руку супруга, готовая похоже оторвать ее, лишь бы оставить у себя.
— Лейла, я буду в коридоре!
— Если ты уйдешь, я с тобой разведусь! — визжала Лялька. — Я убью тебя!.. Боже, прости мне все мои грехи…
Медицинская бригада, похоже, ошалела от вида столь диких мук, испытывая которые, раньше рожали все женщины, а теперь же — никто.
— Господи, помилуй меня, дуру… и прости за все… За всю мою критику… Ай… Господи, Господи-и-и… — она брала паузу на время очередной схватки, а потом начинала снова молиться в голос. В эти мгновения она успела простить всех, кто ей чем-то насолил. — Я больше никогда… Обещаю…
— Я не оставлю ее! — воскликнул Бьорн.
— Это неэтично! Выйдите немедленно!.. — накричала акушерка.
— Я уже видел всю эту неэтичность, я — отец ее ребенка!.. Будете спорить со мной или уже начнете оказывать помощь?..
— Встаньте у стены сзади. И наденьте халат, — врач не понял, угрожают ему или нет, да и времени не было. Роды оказались стремительными.
— Я не подозревал, что попаду в такую ситуацию. И я прошу прощения, но только за то, что не мог спасти Ханну не шокирующими всех путями. Был ли я впечатлен ее работой?.. Да, я увидел перед собой в первый же раз лучшее, что могло породить наше общество. «Небожительница», — так подумал я и сказал об этом своему коллеге Александру. Но она на самом деле человек из плоти и крови, как все мы. Стал
— Лейла родила час назад, — сообщил адвокат Артёму, заходя в комнату, где тот ожидал вердикта присяжных. — Девочку Ольгу.
— Здорова?..
— Полностью.
— А Ляля?
— Пришла в себя. То клянется Бьорну в любви, то ругается на него за то, что он с ней все это сделал. Но он пишет с кучей интерактивных смайликов, так что… — адвокат улыбнулся, доказывая, что юристы тоже люди. — Артём, нам нужно в зал суда. Вынесли вердикт.
— Старшина присяжных, огласите, пожалуйста, ваше решение. Напоминаю, что присяжные могут его не мотивировать. Оправдательный вердикт отменен быть не может.
— Да, Ваша честь, но мы бы хотели озвучить свои мотивы, — старшина больше всех смахивал на Бьорна, и Артём испытывал от этого смешанные чувства. Сейчас же сердце и вовсе провалилось в пятки. — Признать подсудимого невиновным по всем предъявленным обвинениям. Признать право на реабилитацию 2 со стороны государства. Мы, присяжные, считаем, что это дело вообще не должно было доходить до суда. Как ни пыталась потерпевшая показать, что она исключительная и вернется к своей важнейшей работе, мы полагаем, что цивилизованного общества не будет там, где называют циничным спасение человеческой жизни, независимо от заслуг и социального положения. А также заставляют спасшего такую жизнь пережить унижение допросами и следственным изолятором. При этом изобличающие, так сказать, показания дает тот, кто стал причиной подобных экстраординарных действий. Общество, которое так поступает, превратится в стадо баранов, бредущих за первым попавшимся аферистом. Спасибо.
Освобожденный в зале суда Артём обнимался с адвокатом, отстранялся от журналистов, просил не трогать его, слушал обрывки речи прокурора, который говорил на камеру, что «общество в целом может быть не согласно с мнением присяжных, и повторение подобных деяний недопустимо».
Он получил видеопоздравление от Ляли, Бьорна и новорожденной Ольги, которое они умудрились записать почти молниеносно, несмотря на пережитое. Хуже всех выглядел Бьорн, не успевший никому рассказать, на что ему пришлось сегодня пойти. Но Артём не мог этого заметить. Он хотел бы сейчас найти Ханну, но нигде ее не видел.
Он слишком устал…
Артём бросил ключ от квартиры на тумбочку и разулся. В прихожей был беспорядок. Он вспомнил, что у него производили обыск. Везде побывали чужие ноги и руки, но квартира по-прежнему принадлежала ему. Он вошел в комнату, начал стягивать с себя свитер, поднял глаза и тут увидел ее.
Артём замер.
— Прости, что я так нагрянула… Ляля дала мне ключ. Я не могла встретить тебя у дверей суда: это было бы неуместно.
— У Ляли родилась девочка. Здоровы обе, — Артём ничего более не нашел, кроме как поделиться важной новостью.