В капкане совершенства
Шрифт:
— Она — молодец. Ты удивлен мне?
— Я… даже не знаю…
— Я могу тебя обнять?.. — Ханна уже обнимала его, а он не препятствовал. — Артём, ты получил письмо? Ты понял, что оно от меня?
— Да… Ханна, я… Я был так… тронут… Что ты…
— Артём, я люблю тебя. Я хочу жить с тобой, хочу иметь от тебя детей. Я бы вышла за тебя и в тюрьме и виделась бы с тобой всю жизнь только на свиданиях. Ты единственный для меня. Знаешь, все это может шокировать, но я должна сказать это. Жизнь идет по накатанной, и ты делаешь все, потому что так надо. И даже добровольцем идешь на
— Ханся, так получилось, что я помог тебе, и это могло вызвать сильное чувство. Кто я по сравнению с тобой, небожительницей? Боже, я даже прикоснуться к тебе боюсь до сих пор. Ты мне не обязана ничем, я хочу, чтоб ты знала: это был мой выбор.
— Но я тебе сказала, а ты мне еще нет: любишь ли ты меня?
— Конечно люблю… С первого взгляда… Ты — чудо, которое я увидел наяву. Ты идеальна, я и мечтать не мог… Но я не знаю, как и с чего теперь начать… И как быть… Я словно заморожен… Я не могу нормально говорить, строить отношения, я забыл, как и что нужно делать.
— Может быть, начнем с поцелуя?..
Она приблизила лицо и нежно припала к губам. Вспомнив, что все-таки необходимо, Артём едва мог оторваться от нее.
— Ханся, — прошептал он, — я так тебя люблю… Возможно, нам… следовало бы увидеться позже. Просто я… как я говорю чудно… но я не смогу сейчас ограничиться поцелуем с тобой… Понимаешь?..
— Но я тоже этого хочу, — она не стеснялась смотреть в глаза.
— Ты уверенна?..
— Ни в чем более не была…
Он объял ее руками, помедлил, но вот еще один поцелуй, и для них начался новый отсчет, где день и ночь не различимы друг от друга, потому что шторы остаются задернутыми.
Глава 21
Дима не смог бы сказать, сколько времени минуло с его увольнения. Он стоял, как много месяцев назад, у двери ее квартиры. И Катя пустила его внутрь. Одурманенного, раздавленного, не имеющего ничего, промокшего, пока шел сюда, под проливным дождем.
Насколько он был жалок?.. Он не мог заметить этого в ее глазах, перестрадавших вслед за любимым все его страдания.
— Я болен душой, я пропал… Катя… Если бы не ты, меня, наверное, уже не было бы…
— Не говори так. Ты всегда можешь найти утешение в моем доме.
— Катя… Этого мало… Я не имею права ничего просить. Но если я хоть чуть-чуть был тебе другом… Я свободен теперь… Кто знал, что свобода искорежит меня?.. Если тебе еще нужен я, ставший моральным калекой, который вряд ли сделается идеальным мужем… Но который пришел, чтобы предложить тебе руку, чтобы предложить тебе родить от меня детей… Возьми меня… Возьми под свою крышу… Потому что нет у меня другого прибежища… И я оскорбляю тебя этим… Ты когда-то любила меня. Наверное, все прошло уже… Но если я могу быть хотя бы одним из многих, возьми меня… Но только сделай своим мужем. Иначе я утону…
Катя не ответила тогда. Только обняла. Сняла промокшую одежду и уложила спать, согрев чашкой чая и своим теплом.
А
Их никогда нельзя было назвать до конца благополучными. Но она выбрала любовь, пусть и с глубокими ранами. И в этом было ее счастье. К концу второго года совместной жизни она ожидала двойняшек.
Передряги не оставляли руководство региона, но Катя умудрялась с ними справляться. В отсутствие Адель она взяла на себя все публичные выступления. Наина просто настаивала на этом, и Кате пришлось преодолеть природную застенчивость и жуткую дрожь в коленях.
Даже после возвращения председательницы она продолжила исполнять роль главной. Адель становилась все более странной, а мужчина рядом с ней просто пугал.
Катя была готова ко всему, когда он как-то раз зашел в ее кабинет. Но, подойдя, он лишь попросил:
— Там гора бумаг. Не могла бы ты ими заняться? Адель нездоровится в последнее время.
После увольнения помощников Наина откровенно заскучала и вскоре заговорила о том, что хочет оставить свой пост. Вскоре физическое и ментальное здоровье Адель совершенно рухнуло и она не только уволилась, но и покинула город, отправившись в санаторий для ограниченно трудоспособных. В этот момент уже никто не сомневался, что Катя — наилучшая кандидатура на пост нового председателя.
Зарекомендовала себя как профессионал, умна, молода, талантлива, замужем за бывшим коллегой, пусть и ниже ее рангом, зато красавчиком. Наверняка, совсем скоро пронесется новость о ее беременности. О чем еще могло мечтать общество?..
Катя понимала, что Дима никогда не излечится от Адель. Осколки некоторых бомб нельзя вытащить из тела. Но она закрывала глаза на многое. Он работал в неплохой корпорации, почти перестал срываться в запои, которые она мастерски покрывала, сумел сохранить свою доброту и обнимал ее ночами так крепко. Ну и что, что так вцепляются лишь в спасательный круг?..
Она изменилась внешне. Очки — то, что отчего-то ранее нелепо бросалось на ней в глаза, хотя другие люди с успехом носили их органично и красиво — сделались ее визитной карточкой. Она сменила форму оправы и цвет и выглядела, если не сексуально, то смело. В этой женщине теперь чувствовалась сила, и она придавала ей привлекательности и убеждала в том, что топовое место по праву принадлежит ей. Она предпочитала серый или темно-темно-красный цвет. А весь облик ее, даже на последних месяцах беременности говорил: я — женщина, пусть не нимфа из небывалых мифов, но ошибется тот, кто не увидит во мне намного больше, чем имеется у других.
Лишь напряженный взгляд порой выдавал, что дома у нее не все так гладко. Однако грядущее рождение детей постепенно полностью избавило ее от сомнений в правильности своего решения.
С уходом Адель она могла бы выдохнуть все накопившиеся горести окончательно. Но именно в этот момент что-то начало тревожить Катю. И чтобы не бередить старые раны, она списала это на беременность и привыкание к новой должности.
— Я бы открыл частную лабораторию. Интересно, компенсации хватит для начала? — когда Артём смог думать, то поделился с Ханной своей задумкой.