В когтях багряного зверя
Шрифт:
– Ха, а говорили: почернел, почернел!.. Так и знала, что все это вранье, – хмыкнула под нос Малабонита, оглядев распластанное на полу бесштанное тело. – Да и вообще смотреть особо не на что. Видали и побольше.
– Это ты о чем? – не врубился я, переводя дыхание после усердного размахивания табуреткой и потому туговато соображая.
– Неважно, проехали, – отмахнулась Моя Радость. – Кстати, по дороге сюда я приметила у одного коровника тачку для навоза. Думаю, надо ее позаимствовать, если, конечно, вам не хочется надрывать пупки и нести этого героя на себе.
– Ай да Проныры, ай да молодцы! – удовлетворенно пробасил Убби, оглядывая поле отгремевшей битвы. – Неплохая работа
Наверняка Сандаварг был прав, вот только вряд ли Скальдид согласится с ним, когда очнется.
Но его мнение нам предстояло узнать позже. И не здесь, а в нашем подвальчике. Натянув на домара штаны, связав ему руки-ноги и заткнув рот кляпом, Убби взвалил его на плечо, после чего мы спустились вниз и покинули «Счастливую секиру» через заднюю дверь. Трактирщик, высунувшись из-за стойки, провожал нас испуганным взглядом. А также готовился к трудному и явно болезненному допросу, который учинят ему по возвращении остальные члены сквада. Да, не хотелось бы мне быть на его месте и оправдываться перед разъяренными северянами.
Впрочем, пожелать трактирщику очутиться на нашем месте я тоже не мог. Зачем? Этот человек не сделал нам ничего плохого, чтобы насылать на его голову тяжкое проклятье…
Малабонита преувеличивала: вряд ли Убби надорвался бы, неся на себе пленника, – на моей памяти ему доводилось таскать ноши потяжелее. И все же, дабы не вызывать подозрений у встречных горожан, – а особенно у жандармов, – Сандаварг одобрил идею Долорес насчет тачки. Это тоже не гарантировало нам защиту от неприятностей, но давало хоть какую-то маскировку.
Тачка оказалась там, где Моя Радость ее и приметила. Уложив в нее пленника и завалив его сверху строительным мусором, мы поспешили обратно в наш подвальчик. Септианские накидки – их мы также не забыли подобрать – позволили нам придумать себе на ходу легенду. И когда навстречу нам из темноты выходил очередной полночный скиталец, мы с Малабонитой начинали громко спорить насчет того, какими стяжками нужно скреплять фрагменты Ковчега. А между делом оборачивались к Убби и просили:
– Во имя Метатрона, будьте поаккуратнее, мистер Снорри! За что мы вам платим? Эта же храмовая посуда! Она предназначена для сбора пожертвований, и с ней нужно обращаться предельно осторожно!
Включаясь в игру, Сандаварг ворчал в ответ что-нибудь оскорбительное, но открыто не бранился и не грозил оторвать нам головы. Иными словами, вел себя как обычный краснокожий пропойца, решивший подработать у строителей Ковчега носильщиком. Убби рассказывал, что вконец спившиеся жители Холодного квартала не гнушаются подряжаться по ночам на подобную работенку. И хоть эта роль вызывала у Сандаварга внутренний протест, ради общего дела он был готов потерпеть. Благо по дороге нам встретилось совсем немного народу и всего один жандарм. Да и тот был занят успокоением какой-то пьяной девицы, что горланила песни неподалеку от общежития ангелопоклонников.
В общем, долго ли, коротко ли, но мы добрались до нашего убежища. И теперь нам предстояло выяснить, стоила наша авантюра свеч или предчувствие обмануло Убби, и мы совершенно напрасно нажили себе новых врагов…
Глава 14
– Да что ты с ним будешь делать! Вот ведь упрямый старик! – бросил в сердцах Сандаварг, уже в третий раз вынимая
Привязанный к стеллажу, который, в свою очередь, был надежно прибит к стене, Скальдид мычал сквозь кляп, бешено вращал глазами и вырывался из пут. Последнее он, правда, делал все реже – уяснил, что Убби знает толк в связывании и что домар, скорее, разорвет себе жилы, чем наши веревки. Да и усталость сказывалась. Все-таки перед этим он участвовал в оргии, а затем боролся с придавившим его завалом мебели.
Каким бы крепышом ни являлся Скальдид, в его возрасте такие потрясения были противопоказаны. А он вдобавок упирался, не желая отвечать на наши вопросы. Но у нас тоже хватало терпения. Мы знали: даже если домар не прочь поболтать с нами, попранная гордость запрещала ему начинать беседу без демонстрации его несгибаемого духа. И раз уж мы не намеревались его пытать, приходилось мириться с этой северной традицией и ждать, когда пленник снизойдет до нормального общения.
– Ладно, пес с тобой, – смягчился Сандаварг. – Не хочешь болтать, тогда просто сиди и слушай! Чтобы не тратить время, я скажу, на какие вопросы тебе не нужно отвечать. Мы знаем, кто разболтал тебе о нашей войне с Кирком Виллравеном. Мы знаем, что он прибыл в Великую Чашу накануне наводнения и что ты – единственный, к кому он мог обратиться здесь за помощью. Мы знаем, что Кирк попросил тебя следить, когда в городе появлюсь я, и, если получится, схватить меня. Я также знаю, что тебе это пришлось не по нраву. Потому что домары Фогт, Мунк и Нурдаль спросили бы у тебя, почему ты вмешался в дела свободных наемников и нарушил законы гостеприимства – схватил одного гостя и выдал его другому. Но ты не мог отказать Виллравену, ведь пока он тут, ты опасаешься его больше всех местных домаров, вместе взятых. Неважно, согласишься ты со мной или нет. То, о чем я тебе рассказал, не вызывает у меня сомнений с тех пор, как этот идиот Кук Стридерн проболтался, что тебе известно о моей вражде с Кирком. Однако я знаю о Кирке кое-что такое, о чем ты даже не догадываешься. Хочешь спросить, почему я в этом уверен? Да потому, что посвяти тебя Виллравен в свой главный секрет, ты придумал бы лучший способ заманить меня в ловушку. Но твоего ума хватило лишь на эту слабую попытку. Неудивительно, что она провалилась. Кирк просто использовал тебя. И подставил вместо себя под удар. Если ты схватишь Сандаварга – хорошо. Если Сандаварг не клюнет и в отместку убьет тебя – тоже неплохо. В этом случае твои люди присоединятся к скваду Виллравена, а сам он займет в Холодном квартале твое место.
Ноздри Скальдида продолжали гневно раздуваться, а глаза – пылать лютой злобой. Но теперь он не дергался и не мычал, а действительно прислушивался к словам похитителя. А тот, в свою очередь, наблюдал за реакцией пленника. И заметил, когда сквозь бушующую в нем ярость стали пробиваться проблески любопытства.
– О, кажется, ты наконец-то созрел для разговора! Это хорошо, – оживился Убби. Но прежде чем снова вынуть изо рта домара кляп, предупредил: – Только переходи сразу к делу. Не нужно больше напоминать мне о кишках и дерьме.