В краю молчаливого эха
Шрифт:
— Я ить не хотел бы затевати свару… с Сыскным-то приказом… Тому прошу у тя. Добром прошу.
Бобровский погладил свои усы и двинулся куда-то за дом.
А Бор вдруг подумал, что сегодня ему «везёт» на всякую всячину. И вот вопрос: к чему это всё произошло? Зачем боги сделали его свидетелем чьих-то семейных дрязг? И ещё: хорошо ли это, али плохо?
— Ладно, поглядим, что да как, — пробормотал под нос Бор и пошёл прочь со двора…
8
Удел Валиров —
Край сей по-своему красив: густые, порой непроходимые леса со сказочными названиями — Зачарованная пуща, Берложья чаща, Окаянные дебри; редкие озерца с темной водой, которые рассыпаны по Уделу томным ожерельем; полоски болот (особенно их много в юго-восточной части Темноводья за Ружской пущей), густо поросших осокой, хвощом да багульником; заливные луга вдоль Малиновки — самой крупной реки этого аллода. Её воды начинают свой бег где-то на северо-востоке в горах. Крутой дугой она отсекает Удел Валиров от остальной части Темноводья, словно отгораживая всех тут живущих от иного мира, аки мамка, что оберегает своих деток, прикрывает собой. И вот в конце концов она впадает в море… Но то уже другая сторонка.
С Малиновкой связано немало историй и легенд сего края. Немало сложено сказок, преданий да песен.
«Да вот хотя бы эта», — Первосвет глубоко вздохнул, чуть прикрыл глаза и негромко затянул:
Ты, река ль моя, речонька. Ты, река ль моя быстрая! Течёшь речка, не колохнёшься. На крутой бряжок не взольёшися. На крутой бряжок не взольёшися, Желтым песком не взомутишься…Конь громко храпнул и мотнул головой.
— Нравится? — приподнял брови Первосвет. — А вот коли б ты слыхал, как у нас её бабы поют… Аж-но душа перевёртывается.
Дорога дошла до Маковой развилки. Налево — путь через Моховые Кручи к Черной переправе, а далее к Лешне. Направо — к Речице — мелководной лесной протоке, а уж оттуда рукой подать до Кудыкиной Плеши. А коли ехать прямо — попадёшь в Зачарованную пущу, а за ней уж и до Жодино недалече.
— Аки богатырь на перепутье, — подзадорил сам себя Первосвет.
В глаза сразу кинулись лошадиные следы у лужицы. Всё бы ничего, да вот конь тот был не подкован.
— А ну тпру! — Первосвет лихо соскочил с седла и подошёл к следу поближе.
Присел, пощупал пальцем, прикинул размер и делано замотал головой.
— А-ну видишь-но как! — гигант огляделся по сторонам. — Что за зверь такой тут хаживал? След хоть и лошадиный, а какой-то не такой… Единорог? Так то сказки.
Первосвет улыбнулся.
— Конечно, сказки… Хотя, коли б увидеть сего зверя — мне точно бы счастье улыбнулось.
Конь вновь
— Вот-вот, я и говорю, — поднялся Первосвет.
След копыта был весьма крупным. Да и впереди маячила Зачарованная пуща — место заповедное, тихое. Тут в старинные времена люди не раз видали единорогов. Так что не удивительно, что в голову Первосвета пришли мысли о сих загадочных существах.
Говорят, последние единороги живут на Святой Земле… где-то на Эльджуне, что ли… А тут, в Темноводье, они встречаются лишь в сказках, а не на яву, — рассуждал Первосвет, ведя коня под уздцы.
Парень прошёл шагов двадцать, всё поглядывая по сторонам, ожидая найти ещё один след.
Слева что-то ярко блеснуло. Но только на миг. Первосвет замер, пытался отыскать глазами этот неизвестный предмет.
Кажется, он должен был быть вон за тем папоротником, — словно уговаривал сам себя гигант. Он отпустил поводья и, наклонившись вперёд, нырнул под косматые ветки. Два-три шага и вот на бурой сырой земле лежал гладкий прозрачный камешек…
— Ёлки-палки! Это что за штука такая? — Первосвет наклонился и поднял камешек, размером с голубиное яйцо. — Неужто диамант кто обронил?
Гигант осторожно провёл пальцем по гладкой не ограненной поверхности. В своей жизни Первосвету ни разу не приходилось видеть ни одного алмаза. Слышать слышал, но чтобы вот так… в лесу… запросто валялся диамант…
— Нет… нет… Откуда? Ерунда! — парень облизал пересохшие губы.
На голову что-то капнуло. Кажется, начинался дождик. Даже сквозь густые ветки, было вполне видно, что небо относительно чистое. Очевидно, набежала какая-то маленькая тучка, которая скоро уйдёт и…
Первосвет громко ойкнул, поскользнулся и не найдя под ногой никакой опоры с шумом полетел вниз по небольшому, но крутому склону холма.
Держись, брат, сейчас будет больно! — промелькнуло в голове у Первосвета. Он едва успел прикрыть лицо руками, чтобы ветки и сучья не оцарапали кожу и не выкололи глаза.
Осознание глупой беспомощности, как результата собственной невнимательности, разозлила гиганта до глухого бешенства. Ноги дрожали, руки тоже… Хорошо, хоть голова цела. И кости не сломаны. А то в иной раз…
И в этот момент с правой стороны послышался ужасающий треск ломающихся веток, затем рёв. Первосвет попытался вскочить на ноги, снова поскользнулся, и тут из кустов выскочило громадное черное нечто.
— Твою мать! — от ужаса Первосвета чуть не парализовало. — Медведь!
Нервы натянулись, словно канаты. Руки сами собой пытались нащупать хоть какое-то подобие оружия.
— Приветствую вас, добрый человек! — послышалось с другой стороны.
Первосвет повернул голову на голос. Подле орешника стоял высокий человек в глубоком капюшоне. В левой руке он держал длинный крючковатый посох.
— Ну и напугали вы нас, — продолжал говорить незнакомец. — Свалились, как снег на голову.