В краю молчаливого эха
Шрифт:
— Пир на Мохнатом острове, — улыбнулся Бор, подсказывая очередную свою «проделку».
— Ах, да! И это тоже… Как видите, даже в такой дыре, как наша слободка, многое известно про…
— Я ни от кого не скрываюсь. И скажу вам вот что: многое, что говорят обо мне…
— …не соответствует действительности?
— Напротив: сильно недооценено. Надо бы приукрасить, да некому.
— У вас острый язычок, — хохотнул Бобровский.
«Язычок» он сказал с такой игривостью, что Бор сразу же напрягся.
—
— Есть… есть такие… добрые друзья…
— Уж не эльфы ли? Те же ди Дазирэ? Питт? Шарль?
— О! Знакомые имена… А вы отчего же не едите?
Бор не был голоден. Но для проформы оторвал ногу жареного гуся.
— Я так понял, что вы не особо верите россказням друзей? — осторожно спросил северянин.
— Не во всё стоит верить. Думаю, вы это и сами понимаете… Кстати, так какое дело привело вас ко мне?
— Привело в Старую слободку, — поправил Бор. — Я не буду ходить вокруг да около. В столице сильно обеспокоены неким Белым Витязем.
Северянин решил идти ва-банк. Он вдруг подумал, что слишком долго барахтается в мутной воде, и пора бы уже сделать рывок. Во-первых, сразу станет ясно, кто друг, а кто враг. А во-вторых, другого пути сейчас просто нет.
— Вот оно что! — воскликнул Бобровский, но, казалось, он вовсе не был удивлён этим.
— Говорят также о смуте среди местных дворян. Во время бунта и захвата Орешка, кое-кто из них даже успел «отметиться»…
— Я про это слышал, — быстро проговорил «царевич». — Но хочу тут же сказать, что сам на то время находился далеко отсюда… очень далеко. И в местных склоках не участвовал.
— Поэтому я и обратился к вам, — мягко сказал Бор. — В конце концов, в таком деле нужны своего рода соратники.
— То есть вы мне предлагаете…
— Не надо торопиться с выводами. В Новограде считают вас весьма здравомыслящим человеком. Я говорил по этому поводу с Головниным — повытчиком Посольского приказа…
— О! Неужто с самим Головниным?
Бор кивнул и сделал небольшой глоток из бокала.
— Не только с ним. В общем, не хочу показаться подлизой и льстецом, — продолжил врать северянин, — но вам пророчат весьма головокружительную карьеру.
— Мне? — вот теперь Бобровский действительно удивился.
— В любом деле нужен стержень. Настанет тот момент, когда Белый Витязь, кем бы он ни был, сойдет с игровой доски. Навряд ли ему удастся удержаться на ней, уж коли в столице приняли соответствующие решения. И если выяснится его причастность к бунту в Орешке и прочим пакостным делам…
— Как я понимаю, никто не простил мятежа?
— Безусловно. Я думаю, вы слышали, что сделали с теми, кто попытался его продолжить в Новограде, сразу же после штурма крепости на мысе Дозорный?
—
— Так вышло, что эти списки были утрачены…
— То есть в Новограде не знают, кто из дворян Темноводья был причастен к бунту?
— Известно, что они хотели восстановления власти Валиров. А значит, к этому делу могут быть причастны те, кто ведёт свой род от императорского древа.
— Да тут любой дворянин — потомок Валиров! Даже я! Вы там, в столице ходите вокруг да около. Не видите самого главного! — Бобровский оскалился и вдруг стал покрываться пунцовыми пятнами. — Восстановление, как вы заметили, императорского рода — не более чем сказки для простого люда. Не более!
Бор сразу подумал о том, что тот нездоров и склонен к припадкам.
— Что же по-вашему главное? — чуть откашлявшись поинтересовался северянин.
— Спросите себя: кто те люди, которые попустительствуют делишкам Белого Витязя? — сощурившись, спрашивал Бобровский. — Попустительствует ни где-то далеко, а именно в столице!
— Что? — Бор по-детски наивно заклипал глазами.
— Да-да… Удивлён? Думаешь, эта личность, этот самопровозглашённый спаситель… Кании… кх-х… думал он единолично… кх-х…
— Но… но… То есть ваш посыл ко мне в том…
— …что Белый Витязь — это целая шайка! — закончил Иван вместо Бора. — Вы боритесь с призраками, как с реальными, так и с надуманными. Думаешь, никто в Новограде не знал, или не знает, что твориться в местных землях? Все эти бандиты в лесах. Все перекупки краденного… подпольный янтарь… кх-х…
Бобровский резко встал и прошёлся взад-вперёд. Он густо-густо покраснел и стал тяжело дышать.
— О, Тенсес! Как мне опротивело это болото! Этот гнидник! Просто остобрыдло!
— Темноводье?
— Кватох, мать их всех за ногу! Кватох! — взвизгнул «царевич».
Он вновь сел на своё место.
— Значит, мы ошиблись, — сощурился Бор. Он внимательно следил за эмоциями «царевича».
— Ты, Бор, слеп! — недовольно бросил тот. От волнения, он перешёл на «ты». — Слеп, как крот, который даже не знает, что его ждёт в одном лишь шаге…
— У крота отличный нюх. И не только.
— Однако, это не даёт ему шанса одолеть лису, тем более, коли он находится не в норе, а на поле, — ловко парировал Бобровский. — Ты полагаешь, что дело в каком-то Белом Витязе? А это лишь человек, и не думай, что стоит тебе его найти, как на этом всё и кончится! Дыма без огня не бывает!
— Ладно… ладно… я понял, что кое-что упускаю…
— Повторюсь: ты… вы все упускаете самое главное! А именно: тех, кто стоит за Белым Витязем.
— И снова спрошу: кто это? Вы их лично знаете?