В крымском подполье
Шрифт:
Долетова собрала в узлы наиболее ценные вещи и отнесла к Семирхановым.
6 мая Борис с Женей Семияковым пошли купаться на ставок, а когда вернулись, Николай вместе с матерью я двухлетней сестренкой Томой были уже арестованы.
Соседи Долетовых рассказали, что во время обыска маленькая Томочка находилась у Семирхановой. Узнав, что Николай и его мать арестованы, Семирханова принесла девочку:
— Заберите свою дочку.
Долетова возмутилась:
— Вы считаете, что она партизанская дочка, и поэтому, мол, пусть пропадает
Испугавшись, что Долетова будет, чего доброго, навязывать ей ребенка, Семирханова убежала.
На другой день вечером Боря и Женя видели, как гестаповцы вывезли на машине Долетову с Николаем и Томой по Алуштинскому шоссе к месту, где обычно расстреливали.
В тот же день на Петровской балке были арестованы бабушка Коли и дядя с женой, дочерью и двумя внучками — десяти и двенадцати лет. Они также были расстреляны.
Спустя некоторое время ребята узнали, что дядя Гриша убит татарами-добровольцами возле деревни Тавель, в тринадцати километрах от Симферополя.
В качестве трофея татары принесли в город его протез.
Боря очень часто говорил мне о секретаре школьной комсомольской организации Лиде Трофименко, о ее смелости и выдержке. По всему, было видно, что она ему очень дорога.
Позднее я познакомился с Лидой Трофименко. Мне было приятно убедиться в том, что она именно такая, какой описывал ее Боря. Он, правда, не сказал мне, что Лида еще отличалась и настоящей русской красотой.
Впоследствии Лида поведала мне, как она встретилась с Борисом.
Лида Трофименко не успела эвакуироваться из Симферополя с частями Красной Армии.
Когда немцы заняли город, Лида до 13 декабря не выходила из дома. Но 11 декабря 1941 года, по приказу немцев, все евреи должны были явиться на сборные пункты якобы для отправки из города.
Пошел туда и школьный товарищ Лиды, Марк, со своей семьей, проживавшей в одном доме с Трофименко.
На другой день мать Марка прислала семье Трофименко записку с просьбой принести что-нибудь из продуктов: все, что они захватили на дорогу, немцы отобрали.
Лида с соседкой наварили кукурузной каши и понесли к бывшему зданию обкома партии, где помешался сборный пункт.
Евреи находились в здании и на улице, за проволокой. У проволочных заграждений толпилось много русских, преимущественно женщин и детей, пришедших узнать о судьбе близких и знакомых. Немцы разгоняли собравшихся, но толпа не расходилась. Тогда солдаты начали стрелять вверх и избивать людей плетками. Народ стал разбегаться. Побежала и Трофименко со своей соседкой. Вдруг окрик по-русски: «Стой!»
Лида оглянулась. За ними гнался немецкий офицер с пистолетом в руке. Подбежав к девушкам, немец потребовал у них паспорта.
Документы были в порядке.
_ Это что? — Офицер указал пистолетом на ведро.
— Каша! — ответила соседка Лиды.
— А под кашей что?
— А под кашей дно ведра, — спокойно улыбнулась девушка.
— Врешь! —
— Матери на работу. А вы не грубите.
Это замечание взбесило офицера.
— Я с тобой поговорю! — Он подозвал автомашину и увез соседку Трофименко вместе с ведром и кашей.
Потрясенная Лида осталась на улице.
Возвращаясь домой, она встретила Женю Семнякова и сама подошла к нему:
— Ты, оказывается, тоже здесь. Как живешь?
— Как и все, — неопределенно ответил Жекя. — А как ты?
Лида коротко сказала ему о себе и спросила, кто из знакомых ребят остался в городе и что нового.
Кивнув в сторону сборного пункта, Женя сказал:
— Вот новое. Всех их вывозят на машинах за город и расстреливают. Завтра в три часа приходи на улицу Маркса к немецкому радио. У Бориса Хохлова кое-что есть.
— Где он живет? — обрадовалась Лида.
— На старой квартире.
Лида не стала откладывать встречу с Борисом до завтра. В тот же вечер она сама побежала к нему, но столкнулась с Борисом на улице.
— А мы тебя давно разыскиваем. — Борис крепко пожал ей руку.
Они зашли в ворота разрушенной фабрики. Борис снял фуражку, вытащил из-под подкладки листовку.
— Спрячь подальше. Почитай своим дивчатам, но будь осторожна, — предупредил он Лиду.
Дома у Лиды уже волновались. Дожидалась ее и двоюродная сестра, комсомолка Зоя Рухадзе. Лида любила Зою за ее неиссякаемый задор, веселость и доверяла ей свои самые сокровенные тайны. Но с приходом немцев Зоя стала печальна, раздражительна. Она металась, не зная, что предпринять.
Лида тут же позвала Зою в другую комнату и, усадив рядом с собой, сказала тихо:
— Есть новости.
Она достала листовку и с радостным волнением начала читать ее вслух.
Партизаны призывали население активно бороться против оккупантов, не давать себя грабить, всячески уклоняться от мобилизации, срывать все мероприятия немцев.
«Ожившее кулачье и их охвостье, — говорилось в листовке, — по указанию немецких пропагандистов-лжецов, сеют всякие ложные слухи и призывают к дружбе с немцами. Не верьте провокаторам! Красная Армия разгромила немцев под Москвой, Тихвином и нанесла врагу тяжелые поражения на ряде других участков фронта. Бейте фашистов, помогайте Красной Армии и партизанам! Крым скоро снова будет советским!»
На листовке стояла подпись: «Крымские партизаны».
Зоя слушала, как зачарованная. Она не выдержала и заплакала.
— Мы обе тогда плакали от радости, — вспоминала Лида. — У нас сразу исчезло гнетущее чувство одиночества.
Девушки быстро переписали по четыре экземпляра этой листовки и тут же пошли распространять ее по городу. Шесть листовок они роздали знакомым, одну подбросили в подъезд большого дома и одну наклеили на углу улиц Ново-Садовой и Севастопольской среди немецких объявлений и приказов.