В лабиринтах тёмного мира
Шрифт:
Вероятно, все общества одинаковы. Что Рим, что социализм, что фашизм. Всюду всеподавляющая идеология исключительности одной группы людей над другими людьми, поддерживаемая репрессиями, и их карательные органы одинаковы, что гестапо, что НКВД, что преторианцы.
Я немного подумал и сказал:
– Каждый человек ставит на красное или черное. А в итоге оказывается, что он ставит на жизнь или на смерть.
Глава 35
– Так, – задумчиво спросил меня Хромый, –
– Человек ничего не красит, – сказал я, – красит история. Скоро Нерон подожжет Рим и все приближенные отвернутся от него. Он умрет как бродяга, и даже ты не бросишь горсть земли на его могилу. Петру уготована скорая смерть и бессмертие. Он будет поставлен перед вратами в царствие небесное, и ты предстанешь перед Петром в свое время. Вот тогда и вспомнишь о том, куда нужно было плевать, а куда плевать не нужно.
– Это тот Петр, который сидит у меня в камере? – засмеялся Хромый. – Это император будет открывать ему дверь, а не он императору.
– Зря смеешься, – сказал я, – христианство заполонит мир и в городе Риме будет резиденция христианского Папы, откуда он будет править всем христианским миром, который в несколько раз больше и мощнее Римской империи.
– Да, Брут, ты наговорил столько, что никто не сможет оставить тебя в живых, чтобы самому не последовать за тобой, – задумчиво сказал Хромый. – Я сам становлюсь преступником, слушая тебя. Если я кому-то расскажу об этом, то любой человек сразу донесет на меня императору и нас казнят вместе. А если я не донесу, то я совершу измену перед императором. Ты понимаешь, в какое положение ты меня поставил?
Он встал и походил по комнате.
– Бери мой меч и нападай на меня, – предложил он, – а я тебя убью в порядке самозащиты. Так и запишу, что убил тебя в порядке гражданской самозащиты.
– А ты не думаешь, что так ты обманешь своего императора, и любой придворный сразу догадается, что ты хотел чего-то скрыть от него? – выдвинул я первый пришедший в голову аргумент защиты.
– Ты прав, – почесал голову Хромый, – но почему я должен тебе верить? Ты пойдешь к себе домой и кому-то расскажешь то же самое, а меня убьют за то, что я знал об этом и не арестовал тебя.
– А ты убей сам себя и тогда будешь спокоен за то, что не предал своего императора, а меня будут допрашивать и не поверят моим словам, – предложил я. – Зачем тебе брать ответственность за то, что ты чего-то и кому-то не доложил?
– А ты случайно не Янус? – спросил меня начальник тайной канцелярии. – Являешься неизвестно откуда, смерти не боишься, знаешь все входы и выходы, и мне кажется, что только ты определяешь, когда и чему начинаться, и чем заканчиваться. Великий Зевс прислал тебя сюда, но я хочу посмотреть, кто более могуществен – Зевс или Нерон? Скоро проснется император, и я представлю тебя ему во время казни Петра.
– Уже казнить? – изумился я.
– Да,
Все, что начинается, должно чем-то заканчиваться. Вероятно, подходит к концу и моя история. Я не делал никаких заметок или записей, чтобы не давать в руки следователям аргументов против себя.
Вместе со своим депутатом-рабом и Петром под конвоем мы вышли на рассвете к месту казни Петра.
– Как они тебя выследили? – спросил я.
– Меня никто не выслеживал, – ответил Петр, – я сам к ним пришел.
– Как сам? – удивился я.
– Понимаешь, когда мы с тобой расстались, я поехал в сторону Остии и вдруг встретил Учителя, – начал свой рассказ Петр. – Вначале я подумал, что это мне кажется, поэтому я перекрестился и протер глаза. Сомнений не было, это был Учитель. Я подбежал к нему и стал целовать его руки, благодаря Всевышнего за такой подарок.
– Куда ты идешь? – спросил я Учителя.
– Я иду в Рим принять мучение за грехи людские вместо тебя, – сказал он. – Пусть твой черед придет позднее, а пока живи…, – и он прошел мимо меня по пути в Рим.
Я догнал его и стал умолять не делать этого, потому что то, что уготовано мне, и должно быть сделано мною.
Учитель остановился, посмотрел на меня и сказал:
– Я вижу, что у тебя исчезли все колебания в вере нашей, и ты сможешь своим примером распространить наши идеи среди людей. Иди и будь самим собой, не подражая мне и другим праведникам.
И вот я здесь. Я знаю, что сегодня меня казнят, но я смертию своей искуплю грехи развращенного Рима, наставлю людей на путь истинный.
– Мало кто узнает о твоей казни, – сказал я, – зрителей не будет, и никто не посочувствует тебе в мучениях твоих.
– А разве ты не посочувствуешь мне, – спросил Петр, – разве ты не расскажешь обо мне людям? У тебя есть возможности описать это и напечатать тысячу листов, которые прочитают десятки тысяч людей.
– Я так и сделаю, – пообещал я ему, – но я не знаю, останусь ли жив после твоей казни.
Внимательно посмотрев на меня, Петр сказал:
– Ты прав. Даже я не могу сказать, что будет с тобой до полудня.
Глава 36
Когда говоришь с кем-то о важных делах, то не замечаешь текущего времени. Так бывает у художников, которые в процессе творчества теряют чувство времени.
Наш разговор с Петром был прерван зычным голосом центуриона конвоя, подавшим команду остановиться.
Сразу за городской стеной уже был врыт столб, рядом с ним лежала тяжелая перекладина и инструменты палача. Поодаль стояла свита императора, приехавшего посмотреть на казнь главного христианина Рима.