В лабиринте версий

Михайлов Валерий

– Не бойся, это не смертельно, – холодно сказала она, делая Трубопроводову укол в руку.

– Какого хрена вам нужно?! – завизжал он, даже не пытаясь бороться с паническим страхом. Трубопроводова пугала, даже, не сама смерть. Смерти, как таковой, он боялся значительно меньше перспективы остаться навсегда калекой или идиотом.

– Нам нужно, чтобы ты рассказал все. Укол тебе в этом поможет.

– Что вы хотите?! Я и так вам все расскажу!

– Так будет вернее.

Укол настолько обострил все чувства Трубопроводова, что,

казалось, еще немного, и он увидит атомы и услышит шум летящих фотонов. Но, вместо этого, стало наоборот совершенно тихо, а перед глазами появился белесый туман. Трубопроводов понял, что это не что иное, как остановившееся время, и, даже если действие наркотика будет длиться всего несколько минут, здесь, в безвременье, пройдет целая вечность, целая вечность этого белесого ада. Трубопроводов почувствовал вселенское отчаяние. Ему хотелось только одного – как можно скорее умереть.

К Трубопроводову неспешно приближалась Сивая Кобыла.

– Привет. Как дела? – весело поинтересовалась она.

– Пошла ты на х..! – сорвался Трубопроводов, которому было совсем не до веселья.

Кобыла достала прямо из воздуха двойной лорнет, через который внимательно посмотрела на Трубопроводова.

– М-да… – задумчиво сказала она, – пожалуй, я лучше зайду в другой раз.

– Не бросай меня здесь! – взмолился Трубопроводов.

– Я не брошу, – решила она, – если ты не будешь бросаться.

Довольная своим каламбуром, она весело заржала.

– Я не буду бросаться, – жалобно пообещал он.

– Хочешь чаю? – поинтересовалась, вдруг, Кобыла.

– Еще как хочу! – радостно выпалил Трубопроводов, который хотел чего угодно, но только за пределами этого белесого кошмара.

– Тогда пошли.

В следующее мгновение они оказались в небольшом ресторанчике на вершине горы. Стены зала были увешаны фотографиями разбившихся альпинистов.

– Нам не подадут чай, пока ты не успокоишься, – доверительным шепотом сообщила Кобыла.

– Ты предлагаешь мне успокоиться, когда там со мной делают непонятно что?!

– С тобой никто ничего не делает. Ты находишься здесь. За этим столом и, что бы ни случилось, тебя это не коснется.

– Но…

– Ты – это не твоя плоть. Тем более, что с ней тоже ничего не случится. Сейчас ты подробно рассказываешь о себе. Всё, кроме того, что касается меня. Об этом им знать не обязательно. Потом, когда они убедятся, что ты не связан с Псами, тебя уложат баиньки и больше не станут мучить.

– О каких ещё, псах ты говоришь?

– Неважно. Какой предпочитаешь чай?

– Не знаю. Я не разбираюсь в чаях. Закажи на свой вкус.

– А ты уверен, что он у нас одинаковый?

– Чтобы узнать ответ на этот вопрос, нужно, чтобы кто-то попробовал на вкус вас обоих, – сказал Ты, подсаживаясь за их стол.

– Ты?! – удивился Трубопроводов.

– Ну, нет, извините, конечно, но я никого из вас пробовать не хочу.

– Тогда, может, попробуешь вместе с нами чаю? – предложила

Кобыла, хитро подмигнув.

– Кстати, а вы в курсе, что главная причина антисемитизма кроется в подсознательной фаллической зависти к пейсам? – спросил Ты.

– В таком случае ненависть к неграм можно объяснить подсознательной ассоциацией цвета негритянской кожи и человеческих фекалий. Другими словами, цвет кожи негров, напоминая цвет кишечных оправлений, подсознательно включает агрессию, как защитную гомофобную реакцию, направленную против собственной латентной гомосексуальности расистов, – выдала Кобыла.

– А ты что об этом думаешь? – спросили они в два голоса, повернувшись к Трубопроводову.

Трубопроводов медленно открыл глаза. Как и предсказывала Кобыла, он лежал в чистой постели. Перед тем, как его уложить, похитители вымыли его в ванной и облачили в чистое белье. Скорее всего, свое он безнадёжно испачкал. Было уже темно, и сквозь незашторенное окно в комнату пробивался лишь свет далекого фонаря. Посмотрев в окно, Трубопроводов увидел темный, безжизненный соседний дом, служивший своим хозяевам дачей.

Подойдя к двери, он обнаружил прилепленную к ней скотчем записку: «Постучи». Чувствуя себя Алисой, он затарабанил в дверь.

Открыла похитительница.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила она, не заходя в комнату. В её голосе чувствовалось тепло.

– Как будто меня выловили из микроволновки, – признался Трубопроводов.

– Это скоро пройдет. Препарат не вредит людям. После чашки кофе будешь, как огурчик. Я пока сварю, а ты поищи что-нибудь подходящее в шкафу и спускайся к нам, – и, знаешь что… – она немного помедлила, затем продолжила, – ты на нас не обижайся. Мы думали, что ты один из них. Нас ввели в заблуждение.

– Хорошо, – ответил Трубопроводов, решивший не упорствовать в своей обиде.

В шкафу была груда шмотья и, после небольшого экскурса по барахлу, Трубопроводов сумел отыскать относительно подходящую футболку, свитер и джинсы. Одевшись, он спустился вниз.

Большую часть первого этажа занимала огромная гостиная. Там, за столом, сидел давешний похититель и приводил в порядок странного вида пистолеты. Рядом, на подносе, стояли три чашки свежего ароматного кофе.

– Привет, – сказал похититель, – меня зовут Дима.

– А меня – Марина, – представилась женщина, входя в гостиную с блюдом пирожков в руках.

– Максим, – представился, на всякий случай, Трубопроводов.

– Прошу к столу, – пригласила Марина.

– Готов к охоте? – спросил Трубопроводова Дима.

– Надеюсь, не в качестве добычи? – ответил он, придя в себя и несколько осмелев.

– Мы хотим, чтобы ты все увидел своими глазами.

– Своими глазами, так, своими глазами.

Погрузив оборудование в стоящую в гараже «девятку», они сели в машину – Дима за руль, а Марина с Трубопроводовым на заднее сиденье, и отправились на ночную охоту.