В лапах зверя
Шрифт:
— Ага… — уныло соглашаюсь я и сажусь на табуреточку. Отфыркиваю волосы со лба.
— Ничего, — утешает Настя, — тебе повезло. У тебя только я тут. А вообще, на любой нормальной свадьбе положен штат стилистов, визажистов, понимаешь?
— Не-е-е-е… — испуганно вскидываюсь я, — мне и тебя за глаза! Если бы не ты, я бы вообще не согласилась в этом участвовать!
— Я бы тоже, — признается Настя, — если бы не ты. И не Саша. Сама понимаешь, мне тут находиться тяжело.
— Насть… — шепчу я покаянно, — прости…
— Да ты тут причем? — вздыхает она, — это все — мои тараканы. И мое прошлое, которое никак не отпущу.
Я смотрю на ее печальное лицо и очень сильно в этот момент не люблю Сим-Сима, когда-то причинившего ей такую боль, что до сих пор осколки ее в груди шевелятся и жить не дают спокойно.
— Я так благодарна тебе, — шепчу я, — за то, что поддерживаешь…
Настя подходит, обнимает.
Так, как мама должна была бы обнимать, если бы здесь была.
Но маму я не пригласила на свою свадьбу.
Не могу пересилить себя, обиду на то, что она вот так, легко предала меня, подставила. Возможно, она просто не думала о том, в какой опасности я буду по ее вине. Я хочу верить, что она не думала. Не поняла до конца происходящего. И сделала все это из-за злости и недомыслия.
Но от этого почему-то не легче.
Я не желаю ей зла. Но и видеть рядом с собой тоже не хочу.
А больше у меня никого нет в этом городе. Ни одной подруги, которая могла бы поддержать. Только Настя.
— Глупости, — говорит Настя, — знаешь, я себя до сих пор укоряю, что тогда, в торговом, отпустила тебя погулять… Дура. Видела же, что ты не в себе! Как я так? Я бы не простила себе, если б с тобой что-то произошло ужасное…
Ее голос подрагивает от слез, и я торопливо обнимаю ее и пытаюсь переключить на дела насущные:
— Слушай, может, розовые тени?
— Розовые? — всхлипывает Настя, а затем пристально смотрит на меня, оценивая. — Нет, будешь, как кролик. Давай-ка чуть-чуть золота, подчеркнем цвет волос… И скулы. Губы немного…
Она снова вдохновляется и принимается быстро рисовать кистью на моем лице одной ей понятные рисунки.
А я закрываю глаза, полностью отдаваясь ее власти, выдыхаю, стараясь успокоиться. И принять тот факт, что выхожу замуж.
Боже.
Я.
Замуж.
Боже.
Когда я шептала в темноте этой спальни свое “Хорошо” в ответ на предложения Сандра, предложения, не требующие ответа, то как-то не задумывалась, насколько моя жизнь поменяется. Как быстро она понесется!
А вот Сандр, похоже, все предусмотрел.
И буквально на следующий день меня захватила карусель подготовки к свадьбе.
Бесконечные визитеры, дизайнеры, свадебные распорядители, люди, готовые на все, только чтоб поучаствовать в “свадьбе года”, как они это в один голос называли.
Я до такой степени растерялась и перепугалась, что толком ни на что реагировать
Осложнялось дело тем, что помощи мне ждать было неоткуда. Вокруг меня были только мужчины. Сильно занятые мужчины.
Ничего в этих вещах не понимающие мужчины.
Сандр был дико занят, как раз шел процесс смены юридических лиц на предприятиях Урала.
Сам Урал через неделю после ареста умер в больнице. Обширный инсульт. Вика находилась в рехабе и, судя по всему, должна будет там пробыть еще очень и очень долго. Ее признали недееспособной, психиатр поставил диагноз “шизофрения”.
Всё имущество семьи Урала было передано семье Симоновых.
Я не знаю, как это оформлено юридически, да и знать не хочу.
Факт в том, что Урала стерли с лица земли, словно и не существовало его.
Отец, выяснив, кто именно стоял за нападениями на него, был дико удивлен. Он предполагал происки конкурентов, рейдерские захваты и прочее. А все оказалось проще и страшнее.
Просто когда-то один лихой беспредельный парень отбил у взрослого, серьезного, авторитетного уже мужика женщину… Просто так, ради спортивного интереса. Поиграл с ней чуть-чуть и бросил.
Женщина, пострадав, вышла замуж за какого-то приезжего и исчезла из жизни обоих соперников. А вот ненависть взаимная осталась.
И если для Сурена это был проходной, вообще ничего не значащий эпизод, то для Урала — травма на всю жизнь, тщательно лелеемая ненависть. Он, наверно, сильно любил эту женщину. Внучку ее именем назвал, надо же…
Со временем эта ненависть превратилась в манию. И Урал делал все, чтоб уничтожить своего соперника. Вот только проблема была в том, что сделать-то он ничего не мог. Напрямую.
Отец, шальной и дикий, ничего не боящийся и ни перед чем не тормозящий, богател, обзаводился связями, его авторитет тоже рос, как я понимаю. А Урала все обходили стороной, инстинктами чувствуя в нем что-то глубоко нездоровое, патологическое.
И тем не менее, Уралу удалось, затаившись в Центральной России, связаться с конкурентами отца, которым он был костью в горле. И неплохо их подогреть деньгами и оставшимися связями.
Хорошо, что я не знаю подробностей случившегося, мне и моего личного участия во всем этом хватило.
Просто удивительно, что Урал, четко отслеживая жизнь отца, выбирая момент, когда удобнее ударить, так и не понял, что Сурена и Сим-Сима связывали давние дружеские отношения. Тут дело еще и в закрытости Сим-Сима, я так думаю. Он — тот еще сложный мужик, ледяной король, ни с кем близко не сходящийся никогда. Сурен стал исключением, чем-то они были обязаны друг другу, еще с давней бурной юности. Сим-Сим не любил быть кому-то должным и не любил, когда о его долгах знали посторонние.
Вот и сложилось, как сложилось…