В львиной шкуре 2
Шрифт:
— Присаживайся, господин хороший, да расскажи, о чём со мной обмолвиться желаешь?
Вепрев важно прошёл к креслу, сел в него и… растерялся, неуклюже провалившись в мягкое нутро.
— Вот-вот! — улыбнулся адмирал, — я тоже высказывался нашему краснодеревщику. Говорил ему, что же ты для меня кресло сделал, ровно для бабского зада? А он мне знаешь, что ответил?
— Что? — автоматически спросил Михайло, сбитый с толку и неожиданным происшествием и вопросом.
— Говорит, что все зады одинаковые!
— Ну, не скажи! — с
— Любишь, значит, девок-то? — с хитринкой задал вопрос адмирал.
— А кто ж их не любит? — широко улыбнулся Михайло.
— В неметчине их не любят. Монахи латинянские самых красивых девушек на кострах сжигают.
После этих слов у Вепрева с лица моментально слезла улыбка и "вытянулось" лицо, а правая рука автоматически начала совершать крёстное знамение.
— За что же это их так? — обескураженно спросил он.
— Хм, за что? Ты грамоту-то разумеешь?
— Конечно, разумею! Кудыж купцу без грамоты?
— А книги святые читаешь?
— Читаю…
— А книгу пророка Даниила читал? Знаешь сказание о Сусанне и старцах?
— Вон оно чё! — понимающе растянул Вепрев, и тут же озвучил пришедшую в голову мысль. — Так монахи наоборот, защищать таких дев должны.
— Запрещено латинянским монахам женщину познавать. Только как быть, если сам Господь Бог сказал: "Плодитесь и размножайтесь"? Поэтому, хоть монахом назовись, хоть пнём ушастым, а без бабы — никуда. Вот и фарисействуют латиняне. Им проще во всём обвинить ни в чём неповинную девицу, чем сознаться в своих страстях. Кстати, влиятельные, но уродливые боярыни часто способствуют таким обвинениям. Зависть мой, друг, зависть! Ведьмами красавиц называют, да в колдовстве обвиняют. Вот и представь, растили матушка с батюшкой свою единственную кровиночку, холили, лелеяли, а тут объявляется подлый латинянин и говорит: "Или мне утехой будет, или на костёр пойдёт!"
— Вот же ироды! — сжав от злобы кулаки, воскликнул Вепрев.
— Что ж вы к этим иродам за помощью-то бегали? — спросил адмирал с сарказмом.
— Э-э, — растерялся от такого вопроса Михайло.
— Против князя Московского выступили, — между тем продолжил Константин. — Ты в чьём войске-то был, Дмитрия Борецкого или Василия Гребенки-Шуйского?
После этого вопроса Михайло затравленно оглянулся по сторонам, а его рука потянулась к поясному ножу.
— Ты что же, убивать меня, что ли пришёл? — рассмеялся адмирал, насмешливо глядя на купца. — А я-то думал, о деле говорить будем.
Рука купца остановилась на полпути, но он продолжал подозрительно зыркать на своего собеседника.
— Скажи, Михайло, ты чем думаешь, решая что-то предпринять? Если со мною что-то случится и мой император узнает, что в этом повинен новгородец, то он не будет искать виноватых, он просто прикажет сравнять Новгород с землёй и всё. Был город и не стало.
— Это что же, —
— Совершенно верно, — с ледяным спокойствием ответил адмирал, — придёт и сравняет и ни у кого не спросится.
— А как же Московский князь? Думаешь, он позволит? Или вы не к нему с посольством идёте?
— К нему, к нему. Только в данном вопросе моего императора ничьё мнение не интересует. Он за любого гражданина своей страны, подчёркиваю, за любого, всегда отомстит. А чтобы Московский князь не шибко серчал, то выплатит виру. Думаю, ста тысяч рублей за ваш городок ему хватит.
— Сто тысяч рублей! — изумился купец. — Да за эти деньги он сам любой город с землёй сравняет!
— Вот видишь, — усмехнулся Константин.
— Неужели твой император настолько богат, что таких денег не жалко?
— Почему же не жалко? Жалко! Только своих людей ему ещё жальче. Любой, кто принимает его подданство, получает защиту и поддержку. Правда он лентяев не любит… А скажи мне, кто их любит?
— Никто, — согласился купец.
— То-то и оно! Зато тех, кто в работе прилежен, наш император всегда привечает и милость оказывает. Кстати, ты мне так и не сказал, по какому делу пришёл?
— По делу-то, — замялся Михайло, не зная как озвучить свой вопрос. — Да, вот, хотел узнать, как под руку твоего императора можно встать?
— Ну, это дело не хитрое. Нужно прибыть в нашу страну, написать прошение, что желаешь стать поданным моего императора и обязуешься соблюдать все законы, которые действуют на территории государства. После этого твоё прошение в течение трёх дней обязаны рассмотреть и вынести решение.
— А что, могут не разрешить?
— Если ты до этого совершал преступления против нашего государства, то, как тебе можно доверять?
— А-а! Ну, это конечно… А если с семейством к вам приехать, примите?
— Примем! Семейным у нас всегда рады. Такие пары в течение месяца обеспечиваются добротным каменным домом и просторным приусадебным участком.
— И каким путём до вас можно добраться?
— Добраться? — задумался Константин. — В начале следующего лета сюда несколько наших кораблей пожалуют. Думаю, около ста человек спокойно на них поместятся. Поэтому, если есть ещё желающие найти счастье в другой стране, милости просим.
— Желающие-то есть… Но уж больно ты цифру большую назвал, — засомневался Михайло.
— А ты в выборе-то не стесняйся! Всех зови, и мужчин, и женщин, и семейных, и холостых, и увеченных-калеченных…
— Зачем же вам увеченные? — изумился Вепрев.
— А мы разве не христиане? Неужели наших братьев по вере кровом и пищей не обеспечим, неужели им работу по душе не найдём? Плохо же ты, Михайло, о нас думаешь.
Купец от такой отповеди даже смутился. А Константин между тем продолжил.
— Может помощь тебе какая требуется? Спрашивай. Людей чать одними словами не умаслишь?