В любви и на войне все средства хороши!
Шрифт:
Так Максимилиан Ройс снова стал частым гостем крыла Исцеления, где и находился собственно лазарет. Занимался он старательно и весьма радовал своих добровольных учителей своей серьёзностью, вдумчивостью и успехами.
Практику он проходил под моим контролем. Сначала помогая в перевязках и выдаче лекарств пациентам. Потом набивал руку в уколах, наложении гипса и остановке кровотечения. Так, мало-помалу мы и сдружились.
Хотя назвать это дружбой было сложно. Просто общее дело и приятное общение, причём и то и другое исключительно в стенах Лазарета. Вне его у каждого из нас была своя жизнь,
А время шло. Мало-помалу, я и сама не заметила, как привязалась к нему, начала с нетерпением ожидать этих наших коротких, но таких важных встреч. Ждала, тосковала. Понимала, насколько это глупо, ведь разница в возрасте между нами была почти десять лет, но глупое сердце упрямо не желало слушать доводы холодного разума, прекрасно осознающего, к чему идёт дело.
К тому же надежды добавляло то, что уже не раз я замечала, как Макс тоже смотрит на меня с чисто мужским интересом. Называл меня на «ты» и коротким именем, заботился в мелочах, что позволяло почувствовать себя хрупкой и оберегаемой женщиной. Порой шутки наши перерастали в откровенный флирт, когда грани становились размытыми, а сердце сладко замирало от предвкушения и надежды. Вроде бы случайные прикосновения, долгие взгляды…
Иногда мне казалось, что Макс словно чувствует, когда я нахожусь рядом: стоило войти в помещение, как он тут же оглядывался и искал меня взглядом. А найдя, с улыбкой приветствовал кивком и только после этого возвращался к прерванному занятию.
Так продолжалось почти год.
Впоследствии к нам целью обучения стали заглядывать ещё двое его однокурсников. Но с этими ребятами у меня сразу установилось ровное, дружеское общение. Ни малейшим намёком не похожее, на то неясное сумасшествие и томительное ожидание, что накрывало меня рядом с Максом.
А потом началась война.
Адепт Максимилиан Ройс, тому времени уже окончивший четвёртый курс боевого факультета, был призван вместе со своими сокурсниками. И в начале лета, почти сразу после сдачи сессии, отправлен на фронт.
Снедаемая страхом и беспокойством за ставшего уже таким небезразличным мне юношу, я места себе не находила. Больших трудов стоило мне узнать, куда именно его распределили. А, выяснив точное местоположение группы войск, где сейчас находился их факультет, я тут же написала заявление о добровольном желании пойти на фронт.
Но мне было отказано. Резко и бескомпромиссно. Вплоть до угрозы увольнения. Но что значит карьера для влюблённой женщины, чьё сердце болит и разрывается вдали от дорогого ей человека?
Решение было принято. И вслед за отклонённым заявлением о мобилизации, на стол ректора Академии лёгло моё заявление об увольнении. Меня не стали ни уговаривать, ни удерживать. Оно и понятно: сколько ещё таких старательных, но бездарных в смысле магии женщин мечтает получить работу в Магической Академии?
Да каждая вторая!
Мне ведь просто сильно повезло, что подруга похлопотала за меня и устроила на хорошее место, дав не только незаменимую практику, но и научив держать себя с магами на равных. Без излишнего трепета и преклонения.
Ведь
Я никогда не стеснялась задавать интересующие меня вопросы, если что-то было непонятно. К тому же коллектив у нас подобрался на редкость дружный и отзывчивый, поэтому целители с удовольствием и максимально доходчиво посвящали меня во все тонкости своей работы. Причём и тогда, когда работали с магическими потоками и когда использовали классический безмагический метод.
На то, чтобы видеть ауру человека и его энергетические каналы, моего куцего дара хватало, но уже впритык. Ни о каких заклинаниях и речи быть не могло. Единственное, что я ещё умела — это поглощать содержащуюся в амулетах-накопителях магическую энергию. Но вот только шла она не на увеличение резерва, а лишь кратковременно усиливало мою скорость реакции и выносливость.
Иногда это было необходимо.
Так что нужными знаниями, навыками и практическим опытом я обладала. Решимость моя не подлежала сомнению тоже. Поэтому, как только заявление на увольнение было подписано ректором, не прошло и часа, как я уже ставила свою роспись на контракте в городском пункте набора рекрутов-контрактников.
В условиях образования аномальной безмагической зоны в местах боевых действий, добровольцы умеющие работать в таких условиях ценились на вес золота! И платили им тоже, кстати, весьма неплохо. Это явилось весьма приятной неожиданностью, лишний раз утвердив меня в правильности принятого решения.
Так что, когда на фронт отправился очередной эшелон, я уже была в числе его пассажиров. И сердце моё радостно билось в предвкушении скорой встречи с Максимилианом, которого я не видела уже больше двух месяцев. Ожидание грядущего свидания окрыляло. Ещё совсем чуть-чуть.
Порталы уже не были надёжны, так что добираться ими непосредственно до расположения армии больше не представлялось возможным. Поэтому вновь, как когда-то в давние времена, для связи с фронтом стала использоваться старая железная дорога: по ней отправляя эшелоны снабжения туда и госпитальные поезда обратно.
Здесь-то я и познакомилась с Тильдой Крафт — неунывающей вдовой средних лет, как и я, ставшей добровольцем. Муж её погиб несколько лет назад из-за несчастного случая, дети уже выросли, а внуков пока ещё не предвиделось. Так что дома её особо ничего не держало. Всю жизнь проработав в главной городской лечебнице и обладая весьма обширными знаниями и опытом, она почти сразу, как началась война, перевелась в полевой госпиталь.
И пусть магического дара у неё не было вовсе, но и без него эта удивительная женщина прекрасно умела оказать первую помощь, обиходить больного, а то и помочь лекарю во время операции, буде возникнет такая необходимость. Плюс к этому ещё время от времени самолично моталась в столицу для сбора и комплектации необходимых медикаментов, материалов, инструментов и амулетов, не доверяя в этом деле службе тылового обеспечения.