В моей голове
Шрифт:
Ткань затянулась на руке еще сильнее.
Теперь Алена чувствовала стягивающую боль.
Майя вдыхала воздух маленькими вдохами, но сделать большой не могла.
Пальцы отпустили рукав халата.
Алена ухватила ее за плечи и с силой уложила на кушетку на бок.
– Давай, – она начала хлопать ее по спине, – дыши, – хлопки стали сильнее, – дыши!
Но Майя по-прежнему рвано хватала ртом воздух.
– Черт, – выругалась Громова.
Она выбежала в коридор больницы. Яркий свет лампы на мгновение ее ослепил, поэтому она, прикрыв глаза ладонью, огляделась
– Мне нужно успокоительное, срочно! – крикнула она, указывая на дверь своего кабинета.
Двое мужчин переглянулись, но с места никто не сдвинулся.
Иногда Алена забывала, как пренебрежительно к ней относятся в этой больнице, несмотря на ее статус врача.
– Тебе нужно? – хихикнул один из мужчин, упираясь почти всем телом в подоконник.
Второй санитар заржал.
– У меня в кабинете пациент, дебилы! – выкрикнула травматолог. – У нее приступ! Нужно успокоительное внутривенно немедленно!
Если бы в момент этой фразы в коридоре не появился еще один врач, то, скорее всего, санитары бы еще несколько минут смеялись и делали вид, что ничего не слышат.
Один из них двинулся в сторону комнаты с лекарствами.
Громова вернулась в кабинет.
Майя по-прежнему хватала воздух. Ее тело била мелкая дрожь.
Алена взяла девушку за холодные ладони:
– Дыши, все хорошо, – она задрала рукав ее кофты, – ты в безопасности. Не бойся… Да поторопись ты, Андреев! – крикнула она в сторону двери.
Через несколько минут в кабинет забежал санитар.
Громова прижала руку Майи к кушетке обеими ладонями.
Не с первого раз мужчина попал в вену, но в итоге ввел лекарство.
Девушка положила руку на спину пациентки. Она все еще чувствовала рваное дыхание, но через несколько минут оно стало плавным.
– А теперь пошел отсюда, – тихо произнесла Алена, взглянув на санитара. – Сегодня же напишу главврачу докладную о том, что из-за вас двоих я чуть не потеряла пациента.
Мужчина ответил на ее слова только ухмылкой. Они оба понимали, от очередной докладной на этого санитара ничего не изменится – мать не выгонит сына с единственной работы, на которой он задержался дольше двух месяцев. Поэтому санитар размеренным шагом вышел из кабинета, хлопнув дверью.
Громова шумно вздохнула. Как она ненавидела эту больницу знает, пожалуй, только Бог.
Успокоительное подействовало, и теперь Майя снова разглядывала золотую полоску, разделяющую белые и черные ромбики на полу.
Алена присела напротив нее на корточки:
– Майя, – позвала она. Затем еще и еще.
Ответа не было.
Грин продолжала разглядывать пол.
Травматолог поджала губы. Когда Майю только привезли сюда, Алена видела десятый по счету сон, спав в обнимку со своим котом дома. Вызвала ее заведующая отделением травматологии в этой больнице и со словами «у нас и так нагрузка большая» всучила сонной Громовой медицинскую карту, куда вложили записи врачей скорой помощи, которые привезли Майю сюда. Неразборчивый почерк коллег Алена не сразу поняла, на это тоже понадобилось время.
В своем отделении она была самым молодым
Наверное, случись происшествие в музее ближе к утру, Громовой не досталась бы и Майя, и сейчас бы она только собиралась на работу, неторопливо попивая кофе и проверяя электронную почту и социальные сети.
Но она здесь. Они обе.
Она накрыла Грин пледом, который до этого так усердно натягивали на ее плечи другие врачи, а потом подошла к своему столу. На деревянной поверхности лежал ежедневник в бирюзовой обложке. Открыв его на первой странице, она написала несколько строчек.
– Кофе бы не помешал, да? – она усмехнулась, через плечо посмотрев на Майю.
Девушка задремала.
«И слава Богу», – подумала Громова, поворачиваясь к окну.
8:00. День только начинался, но Алене он уже казался бесконечно длинным.
3
Макс поднес к губам стакан с кофе, но тот оказался пуст.
– Чудесно, – проворчал тот, возвращая кружку на стол.
Кажется, в автомате с напитками в коридоре была еще баночка энергетика.
Эта мысль вселила в Белинского надежду, что ему удастся дотянуть до обеда, а там он вздремнет в углу комнаты для отдыха (читай «столовая и иногда место для допросов»).
Он провел ладонями по лицу, зевая.
В отделе народу было еще не так много, поэтому и тихо. Эта тишина Макса расслабляла. За эти «чудесные» несколько часов с момента, как ему позвонил дежурный следственного отдела и сказал адрес места преступления и до мысли о том, что баночка энергетика – не такой уж плохой завтрак, Максим успел только договориться с тем мужчиной, который нашел Грин у дороги, на еще одну беседу.
Он взглянул на часы, которые висели над входом в кабинет. Было почти девять. Мужчина вот-вот должен подойти.
До сих пор никто не пришел к нему из начальства с разборками по поводу пощечины свидетелю, так что есть вероятность, что этот инцидент никто не запомнил. Зато идея помогла найти родственников этих двух девушек. Они оказались родными сестрами. Одну зовут Майя, а другую Доминика. Правда, Макс еще не понял, кто из них кто. Но он даст день-два сестре и родителям прийти в себя, прежде чем вызвать на допрос. А пока попросил своих коллег-полицейских последить за их домом, чтобы главная пострадавшая никуда не делась.
К этой Грин вопросов у него было много. Если это самоубийство, то знает ли ее сестра причину? А если это убийство, видела ли девушка убийцу? А что, если она сама убийца? Могла ли сестра убить сестру?
Об этом Максим думал, пока брел до автомата с напитками.
Баночка энергетика скатилась ему в руку.
От мысли о том, что Грин могла убить свою сестру, у Макса что-то неприятно зашевелилось в груди. Он хоть и был единственным ребенком в семье, но у него был двоюродный брат. И он любил его, хоть в детстве они часто дрались из-за игрушки, или брат Макса не хотел соглашаться с тем, что его подстрелили из воображаемого пистолета во время игры в полицейских.