В Москве полночь
Шрифт:
— Отдохнуть тебе надо, — похлопал Акопова по колену хозяин. — Чем помочь?
— Сразу и не придумаешь… Ну, квартирку бы мне в Москве непаленую. Не обязательно в центре, лишь бы с телефоном.
— Какие проблемы, Гургенчик!
…В Москву его вез молчаливый паренек в скромном костюме, на скромном жигуле. На Пресненском валу, неподалеку от метро, остановился, показал на солидный кирпичный дом:
— Второй подъезд, пятый этаж, квартира без таблички. Вот ключи. И еще Степан Матвеевич велел передать…
И протянул
Трубку у Седлецкого не поднимали.
Пока звонил, разглядел напротив дома большой магазин готового платья. Через несколько минут он уже бродил по полупустым залам, где на вешалках болталось барахло со всего света, с ценниками, убивающими наповал. Акопов педалировал кавказский акцент, тряс деньгами, и поэтому его обслуживали молниеносно, с реверансами. Накупил всего, вплоть до белья. Ему хотелось побыстрее сбросить с себя тряпье, пропахшее пыльным южным солнцем.
25
Незадолго до полуночи Толмачев появился в баре у Юрика.
— А она только что ушла! — доложил бармен. — Если сейчас побежишь — догонишь.
Толмачев не сразу сообразил, что речь идет о девушке Маше.
— Она мне пока не нужна, — сказал Толмачев, принимая от Юрика бокал с какой-то зеленоватой сивухой. — Помнишь, ты говорил, что привез из Сухуми пугач, сделанный под Макарова? Он еще у тебя?
Юрик наморщил лоб, что обозначало у него высшую степень умственного напряжения.
— Пугач? A-а… Так это давно было. Кажись, я его племяннику отдал. Нет, не племяннику. Кому же я его отдал? А тебе зачем?
— Вспоминай, вспоминай, — поощрил его Толмачев. — Позарез пушка нужна.
— Так это… — воровато оглянулся на дверь Юрик, — если, значит, очень надо… В общем, посиди, полови кайф. Закроемся — глядишь, помогу.
Толмачев с высокого кожаного табурета оглядел зал. Народу почти не было, лишь неподалеку молча наливались вином две особи богемистого вида, да еще в углу шумно смаковала пиво небольшая компания богатых сопляков.
— Закрываемся! — сказал Юрик.
Богема заелозила по табуретам, спешиваясь, а сопляки и ухом не повели. Юрик поманил из подсобки помощника — туповатого Васька по прозвищу Слоненок, который мыл посуду, поджаривал орешки, таскал ящики и временами выполнял обязанности вышибалы. Васек грузно протопал к столику, за которым гудела молодежь, и сложил на груди руки, похожие на ноги.
Через минуту Васек с грохотом запирал входную Дверь, а Юрик готовил помощнику коктейль «адское пламя», которым Слоненок всегда завершал рабочий день. Литр пива, полстакана водки, полстакана коньяка, щепоть красного перца, два яйца…
— Не пробовал заменить водку серной
— Бесполезно, — отмахнулся Юрик. — Васёк не заметит.
Пока доходил коктейль, испуская багровые пузыри, Юрик нажал кнопку в стене, шкаф с напитками поехал в сторону и открыл стенной сейф. Юрик спрятал выручку и достал кольт.
— Подойдет?
— Вполне, — кивнул Толмачев. — Тоже пугач?
— Не совсем, — крякнул Юрик. — Газовый. Только, знаешь, Николай, это не мой. Это я у одного друга попросил. Сам понимаешь, если потеряется… Или отнимут…
— Сколько? — прервал Толмачев причитания бармена.
— Ну, не знаю… Хоть какой-то задаток нужен!
Толмачев вынул деньги.
Конечно, никакого друга, который мог бы запросто оставлять у Юрика револьвер, в природе не существовало. Бармен, скорей всего, сдавал кольт в аренду надежным, вроде Толмачева, клиентам.
— Клевая штука, — сказал Васек, принимая графин с коктейлем. — С двадцати шагов доску… на хрен!
— А ты, Николай… того, — Юрик не хотел расставаться с кольтом, — мокрухи не наделаешь? Мне тогда никаких денег не нужно!
— Юрик, голубь, разве я похож на мокрушника? — расстроился Толмачев, неторопливо выкручивая револьвер из рук бармена. — Понимаешь, один дружок занял на три дня десять кусков, а уже почти месяц не отдает. Конечно, десять кусков — не деньги, но и хамства людям спускать нельзя. Ты со мной согласен?
— На сто процентов, — со вздохом выпустил револьвер бармен. — Когда вернешь? Завтра? Ну, лады…
Потом они спустились по лестнице черного хода, запирая за собой двери, решетки и даже лестничную клетку. Черный ход выводил в мерзкий узкий переулок, заставленный кривобокими нежилыми особняками. По таким переулкам надо ездить в танке, подумал Толмачев. С револьвером в кармане, однако, он ощущал себя уверенно.
Обошли квартал и вновь очутились перед парадным входом. Из ресторана на нижнем этаже выгребались последние посетители. Юрик открыл дверцу оппеля:
— Подвезти?
— До метро, — глянул на часы Толмачев.
— Свою тачку когда заберешь? — спросил бармен.
— С делами надо разделаться, — вздохнул Толмачев.
…С утра пораньше он вновь позвонил Седлецкому и узнал, что тот еще не вернулся. Ладно, прочь сомнения! Поехал на свидание с Машей.
Возле станции метро «Цветной бульвар» раскинули лотки уверенные деловые мальчики. Продавали они невообразимую заваль — от арабской жевательной резинки с давно истекшим сроком годности до кроссовок с экзотическими товарными знаками фирм, не значащихся ни в одном каталоге. Была в развалах и пища духовная — сработанная на хороших машинах макулатура, жевательная резинка для мозгов: анжелики во всех видах и позах, пираты всех времен и народов, вампиры разной степени агрессивности, космические бродяги вкупе с космическими же проститутками…