В мрачном месяце апреле

Крис, Зазя

Вдруг я ощутила прикосновение к своей руке. Это Апрель. Неожиданно он решил взять меня за руку. Ненавязчиво так, осторожно. Я не стала возражать.

Рожки, ножки да голова пса

Чтобы добраться до рынка, пришлось тащиться на троллейбусе до центра Дивиса. Всю дорогу на нас как-то неодобрительно пялились бабки-горгульи чересчур злобного вида, одетые в цветастые платочки и необъятные юбки, целиком и полностью соответствующие канону. Вероятно, очень им не нравился видок двух странных субъектов. Едва ли не огнем готовы были плеваться в нашу сторону. Прочие пассажиры как-то странно отводили взгляды.

Кентавр

прошел в конец транспорта и, стараясь привлекать как можно меньше внимания, со скучающим видом уставился в окно. Мне пришлось пристроиться у него под мышкой, где, как ни странно, оказалось очень даже уютно - от него исходил приятный аромат крепких сигарет вкупе с мятной жвачкой.

Вокруг царила невероятная толчея.

Чтобы хоть как-то отвлечься от гнетущей обстановки (горгульи никак не переставали сверлить нас взглядами), решила завести с Апрелем непринужденный разговор:

– Откуда у тебя такая татуировка?
– спросив, указала на забитое плечо нового друга, надежно скрытое плотной кожанкой.

– Как откуда? Из тату-салона, - ответ прозвучал полунасмешливо-полунедоуменно. Значит, рокеру не часто доводилось слышать такие тупые вопросы.

– Ну а зачем тебе татуировка?
– пришлось задать очередной идиотский вопросец. Может, он хоть что-нибудь наконец расскажет о своей нелегкой, но наверняка увлекательной жизни вокалиста рок-группы, уже успевшей завоевать признание многих фанатов. Ведь за все время нашего недолгого знакомства, я едва что-то успела узнать о нем. Думаю, настало время немного рассказать о себе.

– Понимаешь, когда я ее делал, то сам мало соображал, зачем она мне, - честно ответил Апрель.
– Просто... как сказать... Набить татуировку - это все равно что родиться с родинкой на пи*де. Необычно и на всю жизнь. Только мне в свое время пришлось за нее по-крупному ответить.

Он осторожно высвободил левую руку из рукава. Вглядевшись в рисунок, поверх которого пролегали два уродливых шрама - определенно от когтей - не сразу поверила своим глазам. Поистине, новый товарищ преподнес неожиданный сюрприз; то, что я издалека спутала с головой медведя или волка, оказалось головой собаки - гравюра с изображением башки грозного, слюнявого пса с горящими, демоническими глазами. Все бы ничего, но с нижней челюсти у него стекала кровь, а между надбровными дугами торчал эфес каскары - прямого обоюдоострого меча. Жуткое зрелище. Изобразить на собственном теле оторванную голову блюстителя закона и порядка - на такое способен либо в край сумасшедший, либо отпетый анархист. Подобные радикальные жесты нередко превращаются в обыкновенные ошибки молодости, за которые приходится дополнительно расплачиваться в более зрелом возрасте.

– Мне за нее полицаи чуть руку не оторвали, - признался Апрель, вновь скрывая неудачную "нательную живопись" под курткой.
– Теперь стараюсь не допускать подобных ошибок. Просто я был тогда молодой и тупой.

– Понимаю. Все мы иногда совершаем дурацкие поступки, - слабо улыбнувшись, тоже в свою очередь решила открыть собственную небольшую тайну: - Хочешь знать, откуда у меня вот это?
– И с этими словами коснулась указательным пальцем обломанного рога.

– Ну, колись, - Апрель выжидающе поднял подвижную бровь. Или мне показалось, или ему действительно стало любопытно. Его интерес немного польстил.

– Мне это тоже от полицаев досталось, - предаваясь воспоминаниям, с задумчивым видом устремила взгляд в окно.
– Помнишь, какое-то время в городе творились массовые беспорядки? Тогда зомби взбунтовались и атаковали наши кварталы. В то время мы попытались получить помощь от законников. Просили, чтобы они загнали трупов обратно...

– Да, половина отказалась, - кивнул Апрель. Он тоже помнил те неспокойные деньки, когда на улицах царил хаос.

–

Им не хотелось возиться с мертвецами. Чертовы собаки. Вроде бы любят мясо, только им свежее подавай. А живыми покойниками побрезговали. Вот я и решила подойти к одному, дабы все ему высказать. Этот идиот спокойно стоял, покуривал, смотрел, как один из жмуриков загнал какого-то фавна на дерево. Ну начала я ему мораль читать. Зря, - обернувшись, взглянула в полные сочувствия и сопереживания глаза Апреля.
– Не надо было этого делать. Но меня понесло. Злая я была. И тоже, видимо, тупая. Хотя, еще легко отделалась. А-то остались бы рожки, да ножки...

– Нет. Ты правильно сделала, - неожиданно перебил рокер.
– Я на твоем месте тоже не стал бы молчать.

Удивительно. Я-то думала, он будет меня осуждать. Читать лекции о том, что с "костогрызами" бесполезно связываться. Только себе дороже. На эту тему мне потом многие знакомые все уши прожужжали. Но только не Апрель... Видимо, он очень хорошо меня понимал.

– А знаешь, мы кое в чем похожи, - сами собой мои губы изогнулись в улыбке.
– Мы не идем за остальным стадом. Все высказываем прямо, даже если за это придется ответить. Мы честны перед окружающими и перед самими собой. Жаль, что нам не довелось встретиться раньше. Мы бы весь мир перевернули, как считаешь?

– Да, жаль, - лицо кентавра осунулось. Сейчас он выглядел грустным.

Вот наша остановка. Мы поспешно вышли из душного, заполненного транспорта. Когда троллейбус, вновь двинувшись с места, покатил дальше, я еще некоторое время смотрела ему вслед. Создавалось такое впечатление, что вместе с ним от остановки отдаляются все остальные плохие воспоминания. Сейчас со мной был Апрель. В данный момент мне казалось, что наше знакомство принесет еще много хорошего.

***

Стоило нам приблизиться к высоким, слегка покосившимся воротам, как мой нос мгновенно атаковали различные запахи. Среди них можно было различить дух долгое время пролежавшей на солнце рыбы, немного подпорченных овощей и фруктов, подгорелого мяса, вперемешку с ароматом выброшенных неподалеку отходов. Покупать я тут не побоялась бы только консервы и лапшу быстрого приготовления. Хотя ее качество тоже внушало подозрение. Конечно, мы могли бы отправиться в так называемые "модные кварталы" - истинный рай для существ побогаче. Но там нам едва хватило бы даже на чипсы. Поэтому, оставалось довольствоваться малым.

Мне уже доводилось бывать тут пару раз. И это место не вселяло абсолютно никакого доверия. Мы шли вдоль длинного прохода по хлипким доскам, позволяющим не ступать в лужи. Над нами нависало грязно-синее тряпье брезента, предназначенное для того, чтобы в случае дождя спасать продавцов, покупателей и товар от возможного промокания. По бокам от нас, вдоль стен, приютились шаткие деревянные прилавки. Каждый торгаш имел свои способы привлечь покупателей: кто яркой вывеской, кто громкими зазываниями, кто бесплатными пробниками. Но ни один - качеством товара.

Помимо безобидной на вид еды тут продавали много чего еще. Каждому торгашу здесь была отведена своя роль: гномы в основном отвечали за продукты, а ведьмы - за дурь, прочие снадобья, безделушки. Последние, естественно, работали под прикрытием. Хоть оный рыночек славился ужасными продуктами, зато ассортимент тут имелся куда более разнообразный, чем в тех же кварталах для богачей. Помимо жареного мяса единорога, сала дракона, крылышек пегаса во фритюре, кебаба из василиска, тут можно было найти дьявольскую пыль, троллий крек и даже первитин... А крышевали над всем этим огры и тролли. Иногда среди рядов можно было углядеть их уродливые, примелькавшиеся физиономии. Само собой, ни для кого не являлось секретом, что вечно продажные полицаи состояли в доле с местными наркодиллерами - иначе сию лавочку давно бы прикрыли.