В небе Антарктиды
Шрифт:
В такие дни механикам приходилось поврежденные части снимать и ремонтировать тут же, на аэродроме. Для более сложного ремонта деталь, если позволяли ее размеры, переносили в теплое помещение электростанции. Таким образом, наши самолеты были всегда готовы к вылету. В Мирном до наступления полярной ночи был сооружен аэродром, который по оснащенности электрическими огнями мог соперничать со многими аэродромами на Большой Земле.
Работы у нас было достаточно. Санно-тракторный поезд находился в пути, в глубине континента, и нужно было подвозить ему горючее, необходимые материалы, проводить ледовую разведку
... Утром 13 мая жители Мирного по местной радиотрансляционной сети услышали радостный голос диктора:
— Дорогие товарищи! Внимание! Слушайте все! Готовьте письма родным, близким, знакомым. Сегодня ночью флагман Первой антарктической экспедиции дизель-электроход «Обь» подошел к кромке льда у северной границы моря Дейвиса, где в течение суток будут проводиться очередные океанографические исследования. К нашей зимовке судно уже подойти не сможет по ледовым условиям. Командование «Оби» предлагает мирянам воспользоваться случаем и послать письма. На судно почту сможет доставить самолет. До «Оби» около 700 километров. Не теряйте времени, пишите на Большую Землю!
И сразу же у меня в комнате зазвонил телефон. Сняв трубку, я услышал голос Сомова:
— Иван Иванович, сможешь организовать доставку почты на «Обь
— Я уже дал задание подготовить ЛИ-2.
— Прекрасно. Сам пойду помогать готовить машину. Я уверен, что писем будет невероятно много.
— Надо сообщить Ману, пусть найдет подходящую льдину, где мы могли бы совершить посадку. Кстати, Михаил Михайлович, на самолет можно взять человек десять-двенадцать. Не забудь, что для наших корреспондентов Олега Строганова и Ильи Денисова этот полет — хлеб.
— Не узнаю тебя, Иван Иванович, все в экспедиции уже свыклись с тем, что на самолеты берут только тех людей, которым необходимо проводить наблюдения по программе.
— Так это же воздушная прогулка по сравнению с полетом к Геомагнитному полюсу. Туда и лететь далеко, и высота огромная. Если в таком полете хотя бы один из моторов попробует чихнуть, то самолет тут же «приледнится» на плато и можно считать, что твоя песенка спета. Так что в тех условиях каждый килограмм лишнего груза имеет значение. А здесь загрузка машины может быть такой, какую, ты помнишь, я допускал при полетах надо льдами в районе Северного полюса. Еще гидрологи, которых мы возили, удивлялись, сколько же груза берет ЛИ-2.
... Закончив писать письма, я оделся и отправился на аэродром. Меня догнал наш «мэр города» Харитон Иванович Греку.— Вот здорово! — воскликнул он, потирая руки, — я написал двенадцать писем, откуда только прыть взялась.
— Тебе повезло, а я вот сумел настрочить только три, больше не успел.
Нас догнал трактор, который на прицепе тащил сани. В них на мешках с письмами сидел сияющий главный «почтарь» экспедиции — начальник радиосвязи Иннокентий Михайлович Магницкий. В руке у него был почтовый штемпель Мирного.
— Если есть письма — давайте, прямо здесь поставлю штемпель и — в общую почту!
—
— Есть, я все предвидел, ребята еще принесут. Боюсь, сможет ли взять самолет всю почту.
Вскоре мы подошли к самолету. Здесь уже толпился народ. Счастливчики, которые должны были улететь вместе с нами, страшно суетились. Каждый из отлетающих волновался при мысли снова увидеть товарищей с «Оби».
Механики доложили, что все готово к вылету. Первым на борт самолета поднялся Магницкий. Он придирчиво осмотрел печати на каждом мешке, проверил, все ли в порядке. Наконец процедура погрузки почты закончена. Теперь могут занять свои места пассажиры. Но странно, почему-то все, кому выпала удача лететь, не торопятся войти в самолет. И, конечно, наш балагур Вася Мякинкин тут как тут:
— Прошу пройти в кабину только тех, кто значится в списке. Остальные не горюйте, поверьте моему опыту — кто меньше летает, тот дольше живет... Граждане, не устраивайте давки! Оставшихся прошу покупать билеты на вечер, я там выступлю с воспоминаниями о встрече наших пассажиров с командой «Оби».
— Пугать вздумал Вася — не выйдет! Все равно все Полетим, вряд ли кто останется, — сказал Греку и первым поднялся в самолет. Посадка закончена. Самолет идет на старт. Оставшиеся машут нам руками, что-то кричат, очевидно, дают последние напутствия, но их не слышно из-за шума моторов. Еще несколько секунд — и мы в воздухе.
Наш путь лежал через море Дейвиса в Индийский океан. Экипаж был занят ледовой разведкой, а в кабине, стараясь перекричать шум моторов, заместитель начальника экспедиции Якубов доказывал Сомову, что нужно будет как-нибудь уговорить Мана выделить из судовых запасов для жителей Мирного немного лука, чеснока и дрожжей.
— Полярная ночь не за горами, а лук и чеснок — витамины, Михаил Михайлович...
— А что, — вмешался Греку, — Якубов дело говорит, мне как начальнику береговой базы известно, что у него на складе вагон сливочного масла, несколько бочек красной и черной икры, а в авиаотряде есть антиобледенитель — чистейший ратификат, без луку тут не обойтись.
— Харитон Иванович, ведь я серьезно, а ты все с шутками.
— Какие тут шутки, я и говорю, что лук нужен, как закуска. Ну а чеснок здорово отбивает запах спирта.
Все рассмеялись.
— Хорошо, Костя! — сказал Сомов, — для чего нужны лук и чеснок, ясно, но дрожжами-то зачем запасаться?
— Как зачем? — удивился Греку. — Блины будем есть С икрой.
— Братцы! — взорвался Якубов. — Уймите нашего мэра, а то я его убью!
Мы не заметили, как в кабине стемнело — самолет во шел в облака. Через несколько минут облака остались внизу, машина шла на высоте 1500 метров. Летим уже три часа.
Штурман Морозов доложил, что «Обь» недалеко, и дал расчетное время прибытия самолета к судну. Мы связались с Маном по радио. В наушниках слышится взволнованный голос Ивана Александровича:— Алло, Алло! Я Обь... я Обь... Экипаж судна от всего сердца приветствует дорогих авиаторов. Здравствуйте, друзья!
Я так обрадовался этому голосу, что не сразу ответил на приветствие. Меня выручил радист Меньшиков:
— Внимание, Обь! Внимание, Обь! Одну секунду, сейчас будет говорить командир.