В НЕБЕ КАСПИЯ записки летчика
Шрифт:
– Посылки!
Механик быстро перекинул посылки за борт, и они одна за другой ткнулись в лёд.
«Ну, вот и вся моя помощь, – продолжал думать Орлов. – Посылки сбросил, а снять рыбаков не могу. Лёд слабый, на воду тоже сесть нельзя. Осталось одно: лететь, исправить шасси, а завтра перевезти рыбаков».
Вдруг ему почудились приглушённые голоса рыбаков: «Не бросай нас, товарищ! Ты видишь, в каком мы положении. Впереди ночь. Страшно ждать утра…»
Молнией в голове носились мысли и, наконец, одна заманчивая вытеснила все.
«Сесть на лёд. Если не выдержит – снять колёса.
– Сажусь на лёд!
Механик ещё раз недоверчиво посмотрел на вспухшую почерневшую льдину и, ничего не сказав, положил руку на подъёмник шасси.
Самолёт вышел из разворота и по прямой, снижаясь, приближался к льдине. Под ним проносились белые горбы волн, мелкие куски разбитых льдин и вот мелькнул край ледового аэродрома. Колёса плавно коснулись его поверхности и, затормаживая свой бег, бросали в стороны сгустки талого снега. Машина ещё катилась, а механик, перекинув ногу за борт, держась за подкосы, заглядывал под колёса.
– Ну, влипли, – качая головой, сказал он, спрыгнув на лёд.
– Что там такое? – Орлов быстро перегнулся к нему из кабины.
– Видишь, – и механик показал на колёса, погрязшие по обод в рыхлом льду. – Как взлетать-то будем? – продолжал он.
Орлов, словно не слыша вопроса, смотрел на рыбаков, спешивших к самолёту.
– Отойдём, Миша, от самолёта. Чего доброго, лёд не просел бы на грех… Говоришь, как взлетать будем? – повторил он вопрос друга, – а знаешь меня больше беспокоит другое: как всех разом забрать.
– Ну, опять у тебя всё разом, да разом, – нахохлился механик.
– А разве для тебя, Миша, это ново, ты забыл, как впятером взлетали?
– Не забыл, но то же была льдина, как льдина, а это что, – и механик показал на увязшие колёса.
– Вот это меня и беспокоит, – долбя каблуком сапога мягкую поверхность льда, отвечал Орлов.
– Видишь, – продолжал он, – или раз взлететь отсюда, или три раза рисковать… Да, к тому же, и время… А ветер, чувствуешь, как крепчает? – И, подставляя к холодной струе ладонь, облегчённо добавил: – Он нам поможет взлететь.
– Аман! Аман! [3] – протягивая пилотам руки, перебили их разговор подошедшие рыбаки.
Они молча стояли. Улыбка стекала с их обветренных лиц. Радостью сверкали воспалённые глаза, не выражая страха перед опасностью.
– Ну, далеко ли, братцы, плыть задумали? – шутя спросил Орлов.
– Ветер – шайтан, – заговорил один из них. – Он льдину поломал и утащил. А ещё есть наш народ. Там остался, – и он показал рукой на запад.
– Знаем, всё знаем, они уже дома, чай пьют. Собирайтесь, сейчас и мы полетим чай пить, – сказал Орлов и направился к противоположному краю льдины.
3
Приветствие на казахском языке.
Наметив линию взлёта, Орлов, возвращаясь, увидел, как рыбаки тащили на самолёт свою утварь. За спинами у них болтались полосатые шерстяные, чем-то набитые мешки. В руках чернели закопчённые котлы, пешни
– Э-э, друзья, так дело не пойдёт, – догнав рыбаков, заявил им Орлов. – Всё это надо бросать.
– Зачем, это наше, – не понимая, для чего бросать вещи, обиженно смотрели рыбаки.
– Тулупы тоже надо будет снять, – продолжал Орлов. – В ватниках не замёрзните, долетите.
Рыбаки, слушая его, стояли в нерешимости.
– Знаю, братки, – положив руку на плечо одному из них, ободрял Орлов, – всё это ваше. Бросать жалко, но жизнь дороже. А чтобы самолёт мог нас на берег дотащить, надо его облегчить. Меньше груза класть.
Поняв простой довод лётчика, рыбаки тут же всё побросали.
– А сухари из посылок надо высыпать лошади. Орлов повернулся к ней и встретил в её тёмных больших глазах глубокую тоску. Орлову было жалко оставлять беспомощное животное. Ещё раз взглянув на большую, понуро повисшую голову, он быстро зашагал к самолёту, говоря сам себе: «Да, самолёт – не пароход, всё не заберёшь».
Рыбаки пошли на край льдины. Запустив мотор, он подрулил самолёт туда же.
– Садись вот сюда, – сказал Орлов высокому рыбаку, показывая ему единственное свободное место в самолёте. – Так, джаксы [4] . А следующего, Миша, рядом сажай, вот так. Ну, а третьего клади им на колени.
Последний при помощи механика вскарабкался к товарищам.
– Ну, за комфорт не взыщите. Как говорят, в тесноте, да не в обиде.
Разместив рыбаков, Орлов перевёл взгляд к другому краю льдины.
4
На казахском языке – «хорошо»
В молчании под плавные хлопки мотора пилот и механик сидели, словно набираясь сил для решительного рывка.
– Хорош ветерок, взлетим, – наконец, оценил Орлов и дал полный газ мотору. С рёвом мотора из-под колёс полетели в стороны и вверх ошмётки снега. Машина с затвердевшего кусочка ринулась вперёд, набирая скорость. Но вот колёса ткнулись в мякоть. Невидимая сила словно дёрнула самолёт назад. Он вздрогнул и встал. Снова ревущий мотор вырвал из затора колёса и понёс вперёд.
Недалеко оставалось до края льдины, где темнела вода. Орлов, жадно меряя глазами оставшееся впереди расстояние, наметил точку, где прекратить разбег. Последние напряжённые секунды, казалось, летели быстрее самого времени. Рывок – и опять торможение, снова рывок и снова стремительный бег, а впереди бушует волна… Ещё миг и самолёт тяжело повис над липким, как клей, льдом.
«Оторвались», – мысленно произнёс Орлов. Затем, вновь увидя под собой белёсые горбы волн и пляшущие в кипящем море обломки льдов, с облегчением вздохнул и весело проговорил:
– Идём на Гурьев, Миша!
… В ночь на Каспии разыгралась штормовая моряна. К утру она ворвалась в город и с шумом гуляла по улицам. Всюду слышалось её тяжёлое, порывистое дыхание. Протяжно стонали телеграфные провода. В бешеном танце на перекрёстках кружились вихрем столбы пыли и, сбиваемые порывами, неслись вдоль улиц, ударяя в заборы и окна домов.