В небе полярных зорь
Шрифт:
— Если бы я сказала, разве бы ты разлюбил меня? Ответом был его нежный взгляд.
Снова послышались возгласы, тосты за любовь, счастье, за дружную семью Мирзоевых.
— Петро, сыграй что-нибудь, — попросили Зайцева товарищи.
Зайцев принес скрипку, взмахнул смычком.
...Спит деревушка, где-то старушка ждет не дождется сынка, —полились звуки любимой песни первого комэска Николая Ветрова. Тихо-тихо к мелодии присоединялись голоса. Товарищи
Оборвалась песня, а мысли все еще летели в далекие родные края. Зайцев, отложив скрипку в сторону, запел сильным басом:
Ой, Днипро, Днипро, ты широк, могуч, Над тобой летят журавли...Выбрали площадку для танцев. Не замедлил образоваться круг зрителей.
...Солнце садится за гору. Гости стали собираться домой. Грустно смотрит Таня на Бозора. А в стороне командиры о чем-то весело разговаривают с Ильей Фомичем. Комлев подозвал к себе Мирзоева.
«Даже последнюю минуточку не дадут побыть наедине», — с досадой подумала Таня.
А комэск, словно бы и не замечая переживаний девушки, громко отдает приказ:
— Товарищ гвардии лейтенант! Вам надлежит немедленно отправиться в распоряжение... — командир эскадрильи сделал паузу, посмотрел в сторону Тани. А та даже в лице изменилась... — в распоряжение разведчика товарища Лебедевой. На десять суток!
Обращаясь к Тане, Комлев отечески проговорил:
— Что, кольнуло сердечко? О вашем отпуске вопрос также решен. Поезжайте, попроведайте свою Леночку и ее бабушку.
— Есть попроведать Леночку и ее бабушку, товарищ гвардии майор, — лихо вскинув руку к пилотке и пристукнув каблуками, отчеканила Таня.
— Ну, Никита Кузьмич, до встречи на Мурманском, — пожимая руку Комлева, сказал Хмара.
— Скоро наш черед, — ответил Комлев. — До встречи у норвежских друзей.
ГЛАВА III
1
Между скалистыми сопками, вдоль берега озера, похожего с высоты на огромного головастика, вытянулся передовой аэродром. В юго-восточном углу его, прижавшись к могучей сосне, стоит дощатый домик.
В лунную ночь, когда все кругом погружается в сон, он кажется заброшенным. Днем же здесь бурлит жизнь: раздаются телефонные звонки, отдаются приказы. Это — командный пункт эскадрильи гвардии майора Комлева.
С того дня, как полк вновь «воссоединился» в единую семью, на прифронтовом аэродроме чувствуется подъем. Личный состав знает, что готовится удар, который решит исход битвы на крайнем правом фланге фронта. К передовым позициям тянется непрерывный поток войск и техники. Веселее
В полку и эскадрильях проведены партийные и комсомольские собрания. Коммунисты и комсомольцы клялись бить врагов по-гвардейски. Боевые листки и стенгазеты посвящены подготовке к предстоящим боям. Больше трех лет ждал солдат Заполярья дня наступления. Ради этого победил бури и ветры, осенние дожди и жгучие морозы. Ради этого ходил в глухие ночи в тыл врага «за языком», разрезал проволочные заграждения, лежал на снегу, стыл в ледяной воде под ураганным огнем противника, тонул в трясинах, питался сухарями, размоченными в болотной жиже, таранил вражеские самолеты, горел в воздухе. Солдатской кровью обильно орошены серые безмолвные камни.
...Седьмое октября 1944 года. Черные тучи заполнили лощины. Временами сыплет снег.
Еще темно, но полк стоит в сомкнутом строю под гвардейским знаменем. Боевые друзья, прижавшись плечом к плечу, слушают приказ командующего фронтом.
— Товарищи! — звонко сказал Дедов, когда командир полка кончил читать. — Наступает час расплаты с врагом за все злодеяния, совершенные на Крайнем Севере священной русской земли. Ветераны Заполярья! Молодежь, пришедшая на смену погибшим!
Донеслись глухие раскаты артиллерийской канонады. Все прислушались, Дедов посмотрел на часы.
— Вы слышите, друзья! Слышите? Началось! Такие дадим фашистским выродкам уйти от расплаты! Пусть эти скалистые сопки и непроходимые топи станут могилой фашистскому зверю!
Инженер полка Голубев говорил спокойно, негромко, но в каждом его слове чувствовалась уверенность в подчиненных.
— Товарищи летчики! Сейчас вы полетите в последний решительный бой. На своих крыльях вы понесете свободу и счастье советскому народу и народам Норвегии. Машины проверены, оружие будет работать безотказно. Удачного вам боя и благополучного возвращения!
2
Но ожидаемых боевых вылетов в этот день не произошло: помешала погода. Как переживали и нервничали летчики! Наземные войска дерутся, а они сидят, словно беспомощные старухи. Летчики грозили «богу погоды», полковому синоптику, что если и завтра будет то же, с ним рассчитаются по-своему. Но только на третий день наступления выдалась летная погода, и в воздухе сразу стало тесно. Небо Заполярья еще не видело такого количества самолетов.
Утром летчики были вызваны в штаб полка, Локтев объяснил задачу: полк сопровождает штурмовиков. Объект штурмовки — аэродром противника.
Перед пилотами проплыло алое полотнище гвардейского знамени. Отеческим взглядом Ильич проводил летчиков на смертный, решительный бой.
Выше и выше поднимаются самолеты, светлее становится окрест. Эскадрильи заняли места в боевом порядке полка, легли на курс.
На юго-востоке из-за горизонта показалась корона солнечных лучей, через минуту раскаленным колобком выкатилось и само солнце. Оно казалось помолодевшим, улыбчивым.
— Сила, сила-то какая! — восхищаются пилоты, осматривая пространство. Всюду, куда хватает глаз, видны советские самолеты.