В никуда
Шрифт:
– Здесь наверняка есть факс. Можно попросить кого-нибудь отправить за нас сообщение. Пусть хотя бы знают, что нам удалось.
– До тех пор пока мы не явимся с докладом в Ханой, им ровным счетом наплевать, что нам удалось.
– Ну... мы можем доложить, что встретились с Тран Ван Вином и он отдал нам какие-то сувениры.
– Сьюзан, чем меньше знают в Сайгоне, Вашингтоне и американском посольстве в Ханое, тем лучше. С тех пор как они две недели с твоей помощью кормили меня всяческой чушью, я им нисколько не верю.
Официантка принесла
– Что это за мясо? – спросил я.
– Не налегай особенно – нам предстоит долгая дорога. – Она встала. – Пойду в вестибюль, посмотрю, нет ли там брошюр для туристов. Скоро вернусь.
А я остался в компании пива и таинственного мяса. Ревнивцы не любят, когда их женщины исчезают с глаз. Я человек не ревнивый, но по опыту знаю: Сьюзан лучше держать на виду.
Она возвратилась через несколько минут с несколькими брошюрами. И пролистала одну из них.
– Здесь есть маленькая карта Шапа и вот дорога на Лаокай. Хочешь, прочитаю о ней?
– Конечно.
– Так вот... вокруг нас горы Хоангльеншон – французы называли их Тонкинскими Альпами... здесь сохранилось много диких животных... горные козлы, обезьяны...
– Ненавижу обезьян.
– Зимой очень холодно... если вы пускаетесь в путь, надо запастись специальными покрышками и дровяными обогревателями, потому что дальше нет никаких приютов.
– Сьюзан, нам осталось всего тридцать пять километров. Это расстояние я могу проехать в исподнем. По дороге есть еще деревни?
По-моему, нет... здесь не сказано. Но в горах обитает племя редзао. Очень застенчивые люди и не любят пришельцев.
– Отлично.
– Так... через двенадцать километров перевал Диндьео – самый высокогорный во Вьетнаме – две с половиной тысячи метров. По эту сторону погода холодная, сырая и туманная. По другую сторону должно быть солнечно.
– Даже по ночам?
– Пол, заткнись. Дальше... На перевале дуют сильные ветры. Но уже на несколько сотен метров ниже начинает теплеть. Шапа – самая холодная точка во Вьетнаме. А Лаокай – самая теплая... Это хорошо. Перевал Диндьео – разделительная линия между двумя климатическими системами.
– Сьюзан, можно мне вставить слово?
– Нет. Через десять километров после Шапа есть Серебряный водопад, где мы можем утопить мотоцикл.
– В брошюре и об этом сказано?
– Меня предупреждали, что ты невозможный выпендреха и с тобой очень трудно работать. Но не сказали и половины.
– А меня проинформировали, – парировал я, – что ты – деловой человек и оказываешь любезность Дяде Сэму. Но не сообщили и процента.
– Сюрприз – повезло.
– Пошли отсюда, пока не обзавелись компанией.
Мы расплатились по счету, выбрались на улицу, дали швейцару чаевые и забрали у него мотоцикл.
– Как холодно, – пожаловалась Сьюзан.
– Ничего, по другую сторону перевала вовсю сияет солнце.
Мы надели перчатки, кожаные ушанки, горские шарфы и поехали.
Темное, окутанное туманом шоссе забиралось все выше в горы. Оно оказалось даже мощеным, но видимость настолько снизилась, что приходилось держать скорость между десятью и пятнадцатью километрами в час.
Примерно через сорок пять минут я услышал впереди шум падающей воды. И вскоре увидел низвергающийся с крутизны слева от шоссе водопад. Слева от дороги зиял обрыв. Я слез с мотоцикла. Туман не позволял разглядеть дна – я подобрал большой камень и бросил его вниз. Прошло несколько минут, пока он не ударился о другой камень, потом еще и еще, пока не замерло эхо.
– Что ж, – повернулся я к Сьюзан, – как и сказано в твоей брошюре, мотоцикл мы утопим здесь.
Мы не стали глушить мотор и вдвоем столкнули "БМВ" "Париж – Дакар" с дороги. Примерно через две секунды он грохнулся о скалу – раз, другой. Наконец все стихло.
– Хорошая была машина, – проговорил я. – Надо будет такую купить.
Дальше мы пошли пешком. Дорога поднималась круто вверх, северный ветер дул нам в лицо. Потребовалось не меньше часа, чтобы одолеть оставшиеся до перевала Диндьео два-три километра. Чем выше, тем немилосерднее завывал ветер, и мы наваливались грудью на встречный поток и молча брели вперед.
На перевале ветер достиг такой силы, что нам пришлось остановиться и укрыться с подветренной стороны скалы. Мы сели и перевели дыхание. Сьюзан несколько минут не могла зажечь сигарету.
– Придется бросать курить, – заявила она. – Не могу перевести дух.
– На той стороне склона будет легче. Ты как, в порядке?
– Да... только надо немного передохнуть.
– Хочешь мою куртку?
– Нет. Мы в тропической стране.
Я посмотрел на нее в сумеречном свете, и наши глаза встретились.
– Ты мне нравишься.
– И ты мне тоже, – улыбнулась она. – Черт возьми, как бы мы могли жить с тобой вместе.
– Могли бы.
Сьюзан затушила сигарету, и мы начали подниматься. Но она вдруг замерла.
– Пригнись!
Мы упали на землю и распластались за скалой.
Сквозь рев ветра я услышал рокот мотора и увидел рассеянный туманом свет желтых фар. Мы лежали на земле, а свет становился все ярче – машина приближалась с той стороны, откуда пришли мы. Мимо нас мелькнул силуэт большого военного грузовика. Мы не вставали еще с минуту.
– Думаешь, это нас ищут? – спросила Сьюзан.
– Понятия не имею, – ответил я. – Но если даже нас, они ищут двух человек на мотоцикле.
Я переждал еще минуту. А затем мы встали и вышли из-за скалы на ветер. Чтобы лучше слышать, пришлось снять с лица шарф и поднять клапаны ушанки. Я то и дело оборачивался проверить, не покажется ли сзади свет фар. Пока мы шли пешком, вряд ли нас могли обнаружить из автомобиля, однако следовало соблюдать осторожность.