В объятиях злого рока
Шрифт:
Что произошло дальше, не пойму до сих пор. Где-то что-то переклинило, в мозгу разбушевался ураган — и, к своему стыду, с ролью укротительницы ураганов я не справилась. А когда всё закончилось, у меня стало двоиться в глазах. Передо мной на задних лапах сидели два обалдевших енота. Причем вторая особь оказалась самкой.
"Подайте на пропитание!" — молили их передние лапы.
Завихрение мне в крыло! Я что, клонировала этого вредного дармоеда?! Нет, постойте! Отмотайте всё назад! Ораву маленьких У-Ворюг мне не пережить!
Я честно попыталась управиться с инструментом "Вернуть,
После чего унеслись пировать и пакостить во славу идиотского копировального станка у меня в голове.
— Сафро! Эй, Сафро! — воскликнула Мира, восторженно врываясь в осеннюю комнату. — Их теперь двое!
— Что ты заладила: "Сафро" да "Сафро"? Других слов нет, что ли? — проворчала я.
Итак, правило первое: не злиться. Больше злости — больше енотов на метр квадратный. Факт.
Глава 21. Катитесь, голубчики!
— У меня без тебя летательный аппарат не строится, — с вселенской скорбью на лице сообщила Мира. — Приходи в мастерскую, как освободишься.
— Свободна, как ветер! — заявила я с обреченностью человека, который только что наломал дров на год вперед. — К тому же, у меня накопилась уйма идей. Веди, показывай, где загвоздка!
Знаете, я могу показаться до жути сентиментальной, но когда подруга вот так приходит и делает жалобные глаза, во мне проклёвывается какое-то глупое детское ликование: я нужна, моя жизнь не напрасна, ура!
Неважно, сколько черных кошек и шальных енотов перебежало тебе дорогу. Ты всегда готов помочь, как бы ни был огорчен, занят или встревожен. Тем дружба и ценна. Тем и проверяется на подлинность.
В мастерской царило первоклассное безобразие. Мира успела натворить его в мое отсутствие и с сокрушительным успехом похоронить под грудами металлолома столько гаек и гениальных замыслов, сколько ни один изобретатель за всю свою профессиональную карьеру.
Среди металлолома также были замечены отрезы парусины, листы фанеры и молотки всевозможных форм и габаритов.
— Так, — сказала я. — Нам понадобится генеральная уборка.
Правило второе: никогда не работать в бардаке.
Я включила ментальную лабораторию, намереваясь упорядочить обстановку в мастерской и заодно разгрести беспорядок после урагана, клонирующего енотов. Но внутри было прибрано на диво добросовестно. Еще раз перебрав все инструменты на панели, я с подозрением покосилась на малярную кисть: а причастна ли ты, дорогуша, к сей возмутительной чистоте?
Кисть отозвалась легкой вибрацией. Видимо, это означало "да".
И вдруг меня осенило. Она вовсе никакая не кисть, а обыкновенная щётка для пола. В магазине хозтоваров с ней в комплекте, как правило, идет совок, куда сметают мусор.
Так что я навела на нее фокус, дождалась, когда выскочит окошко с командами, и радостно нажала "Применить".
Ух, какая тут пошла свистопляска! Ворох чертежей отнесло в один конец зала, ошмётки и обрезки улетели в другой, где подверглись
А далее меня ожидало блаженное бездействие в бассейнах, потому как, в отличие от дискотечной башенки, к водно-термальному комплексу меня влекло с непреодолимой силой. Окунуться с головой в лавандовый омут — смыть проблемы, повисшие гирями на плечах. Нырнуть в бассейн с шалфеем — избавиться от сутолоки в мыслях. Погрузиться в бергамотовый — растворить лапшу, которую тебе заботливо навешали на уши. Вот так это работает.
В общем, от бассейнов я была без ума.
Но имелось кое-что еще, что вгоняло меня в состояние умопомешательства — правда, со знаком "минус". Бродить по дворцу иллюзий стало раза эдак в два опаснее. Никто не мог предугадать, откуда и в какой момент выкатится парочка меховых клубков, круглые сутки играющая в догонялки.
— У-Ворюга! Приструни свою подружку! Вы ж меня в могилу загоните!
Пока я добрела до заветной зоны отдыха, чуть не заработала себе невроз. Ну действительно, если хвостатые дармоеды заведут привычку бросаться под ноги мирным гражданам всякий раз, как мирные граждане пересекают коридор, замок вполне оправданно получит звание сумасшедшего дома!
Когда массивная дверь из матового стекла плотно затворилась за моей спиной, я выдохнула с облегчением, разделась и, набрав в легкие побольше воздуха, утопла в теплом бассейне с лавандой. Оттуда было так отрадно углубиться в созерцание белых, голубых и синих звезд. Сквозь толщу воды они казались еще более размытыми и загадочными.
В уши вливалась густая подводная тишина. На тело, погруженное в жидкость, неумолимо действовала выталкивающая сила. Говорят, пара-тройка таких сеансов на грани нереальности — и ты обретешь умиротворение, присущее разве что монахам-отшельникам где-нибудь на вершине горы.
Эх, мне бы такая гора не помешала!
Я скользила в невесомости под туманным мерцанием искусственных сфер и думала о том, что на свете наверняка найдутся вещи поважнее, чем наши с Мирой чертежи и амбиции. Моя одержимость авиацией вся куда-то испарилась, причем так естественно и закономерно, что я даже не успела впасть в расстройство. Сафро Шэридон перегорела раньше срока, точно бракованная лампочка. Интерес отшибло — а у меня в связи с этим знаменательным событием, представьте, ни слезинки, ни обиды, ни стыда.
Поразительная вещь, но каждый из нас — реинкарнация падающей звезды. Нам свойственно гаснуть, и ничего в этом зазорного нет. Закон природы, будь он неладен.
Но прежде чем погаснуть, мы, звезды, бросаемся в неизвестное, преодолеваем рубежи. И именно в такие моменты светим ярче всего.
Поэтому не стоит себя корить, если остыл к любимому делу. Вдруг рубеж уже пройден? Вдруг удалось прыгнуть выше головы? И кто знает, возможно, ты загоришься вновь. А может, это просто не твоя стезя. И тогда нет смысла томиться в клетке чужих ожиданий. Точно говорю: дашь себе свободу — и жизнь заиграет новыми красками.