В объятиях Зверя
Шрифт:
С самого детства легкое соприкосновение с этой субстанцией отзывалось в ней сильным отравлением. И только лучшие лекари и травники отца могли вылечить бедняжку-принцессу.
Почему эта странная ядовитая магия влияла на нее сильнее, чем на кого-либо другого? Почему Марисса не приобрела устойчивости к иномирному волшебству, как ее родители и брат?
Неизвестно. Но абсолютно точно она знала одно: каждый разлом, сочащийся материей, объединяет Беану с другим миром. Ведь именно из этих трещин к ним когда-то явились эринии. Именно так
А значит, этот путь должен привести ее на Эреб. Куда именно? В какую точку чужой земли?
Неизвестно.
Но у нее хотя бы появится шанс…
Оставалось решить только одну проблему: как не отравиться материей? Но здесь Марисса уже приняла решение. Бояться — нет времени. Поворачивать назад — нет желания. Она вытерпит боль от зеленого яда, а, попав на Эреб, будет терпеть магическую агонию до тех пор, пока ее тело не привыкнет. Как когда-то это сделал ее отец. Получилось же у него? Почему не должно получиться у нее? Не зря же она — Марисса Дайше, принцесса Пангирии, дочь иномирянки и наследника темных нарр!
Пока страх не вернулся и не овладел ею вновь, девушка сделала шаг вперед.
— На Эреб! — крикнула она, вкладывая в голос столько магии, сколько могла. Ведь только колдовство могло активировать переход. Колдовство и сила предков, которых до недавнего времени у нее не было.
А затем прыгнула. Запах травы наполнил легкие, кожу привычно обожгло, и окружающий мир наполнился вязкой чернотой.
Глава 17. Марисса
Где-то на задворках сознания принцесса размышляла. Мысли текли, как река, медленно, но неудержимо.
Фьералин пробудил в ней древнюю кровь нарр. Она уже давно поняла это, только боялась поверить. Теперь все начало вставать на свои места. Сирень радужки, страсть, соединившая ее с эринием и всколыхнувшая спящую кровь, желание нимфы-стражницы, которое Марисса выпила, словно свекольный сок. Или рыбий жир. Так это оказалось легко, и так невкусно. Но то было вожделение старой и злой женщины. А каково было бы на вкус желание мужчины? Ее мужчины? Фьералина?..
Марисса вздрогнула, чувствуя, как жар приливает к коже, и отбросила слишком остро-сладкие мысли.
“А что, если кровь матери тоже спит, как до недавнего времени кровь отца?” — продолжала она раздумывать.
Ведь другой глаз-то у нее зеленый. Хоть оттенок и очень темный, почти неразличимый.
Слегка поежившись и обняв себя за плечи, Марисса вспомнила, как, будучи маленькой девочкой, плакала и убегала от материи, стоило зеленой хмари просочиться через очередной самый крохотный разлом. И как весело ее собственная мать всегда тянулась к изумрудной магии. Может, все дело в страхе?
Да. Наверняка так оно и есть. Ведь иначе сейчас она была бы уже мертва.
Девушка резко приподнялась и открыла глаза. Только сейчас стало ясно, насколько она замерзла. Зубы стучали, кончики пальцев приобрели опасный оттенок, кожа на
Вокруг мела метель. Острые снежинки резали руки и лицо, разглядеть что-то было совершенно невозможно. Даже запах материи, который непременно должен был быть здесь, унесло жестокими порывами ветра.
Марисса резко встала на ноги, обхватив себя ладонями, и начала нервно подпрыгивать. Она определенно была жива и совершенно здорова. По крайней мере, пока. А это могло означать лишь одно: магия зеленого тумана на этот раз совершенно никак не повлияла на нее. Не отравила тело, не впиталась в кожу, не причиняла привычной боли. Она прыгнула в разлом с материей, но осталась цела и невредима.
Жаль только, думать об этом было некогда. Еще пару минут на таком морозе, и нечему будет радоваться.
Принцесса быстро огляделась по сторонам, пытаясь разлепить глаза, засыпанные мокрым снегом. Абсолютно ничего не было видно. И как ее угораздило попасть в такое негостеприимное место? Неужели Фьералин живет здесь? Или это чужие и далекие от него земли? Тогда будет вдвойне обидно.
Но Марисса не собиралась больше трястись над собственными ошибками. Нужно идти вперед, не оглядываясь, иначе может стать слишком страшно.
Собравшись с силами, она побежала. Так и теплее, и больше шансов наткнуться на кого-то живого.
Через пару минут она совершенно выбилась из сил, а холод проник до самых костей. Где-то поблизости быстро промелькнуло и исчезло темное пятно. Раздался далекий протяжный вой.
Девушка дернулась в сторону, испытав мимолетный приступ ужаса. Метель продолжала хлестать лицо, но теперь Марисса лишь сильнее вглядываясь в снежное марево.
Снова темное пятно. На этот раз с другой стороны и гораздо ближе.
Зубы принцессы начали отбивать дробь. И на этот раз вовсе не от холода.
— Эй! Есть тут кто-нибудь?! Помогите! — громко крикнула она, пытаясь растереть замерзшие конечности и успокоить бешеное биение сердца. — Ау!
Черная тень мелькнула совсем рядом. Раздалось звериное злое рычание. И вдруг кто-то резко спросил:
— Милочка, ты что тут забыла в таком виде?
Принцесса повернула голову и встретилась взглядом с невысокой старухой. Сморщенная кожа, одежда из замши и мехов, ярко каштановая коса за спиной, несмотря на преклонный возраст, нисколько не поседела.
Черная тень исчезла.
— Я заблудилась, — стуча зубами, ответила девушка.
— Заблудилась? — усмехнувшись, переспросила старуха. — Ну, что ж. Пойдем, отогрею тебя, птенчик. А то совсем замерзнешь.
Она махнула рукой и резво зашагала сквозь высокий снег. Марисса едва поспевала за ней, хотя была гораздо моложе и вовсе не обременена тяжелой одеждой.
Через пару десятков шагов из белого полога метели выступили контуры сторожки. Она была сделана из толстых, неструганных древесных стволов, ловко подогнанных друг к другу и замазанных глиной.