В одном шаге
Шрифт:
— Прорвемся, на то и уповаю, — пробормотал князь, вот только в душе у него было тоскливо. Он просто обязан довести корабли отряда до Владивостока, другого выхода для себя не видел, имея четкий и недвусмысленный приказ от взявшего на себя командование Матусевича. Мысль об интернировании даже не пришла в голову — бежать от войны Ухтомский не собирался, в нем неожиданно взыграла кровь Рюриковичей. Да к тому же не только командир, но и вся команда ознакомлена с приказом нового командующего, который ему пришлось огласить перед строем, как и предписано. Так что все в команде знали, что отряд будут ждать Владивостокские крейсера, а потому корабли шли на отчаянный прорыв, на соединение, после которого неизбежно сражение с эскадрой Камимуры. Более противника не будет — в Сасебо вчера пришли потрепанные броненосцы Того, причем в заметно уменьшимся числе — четверка, а не полудюжина броненосцев. С высланного на разведку миноносца все хорошо рассмотрели, пользуясь слепившим японцев солнцем, и лишь потом русский кораблик удалился,
Это означало только одно — «Фудзи» и «Ниссин» интернировались в Вей-Хай-Вее, недаром туда и направлялись. Броненосцам очень сильно досталось в сражении, он сам видел, как на первом полыхнула кормовая башня, и следом разворотило форштевень. Да и второму серьезно досталось — вначале от «Полтавы» с «Севастополем», потом добавил «Пересвет», а корабль водоизмещением меньше восьми тысяч тонн не так устойчив к повреждениям как нормальный броненосец.
— Думаю, выполнив приказания Николая Александровича, мы запутали противника, да еще удачно трампы подвернулись. Теперь японцы посчитают, что мы вместе с угольщиком обогнем их острова со стороны океана, или даже попытаемся пойти обратно в Порт-Артур.
Английский транспорт, вроде «нейтрал», но идущий прямо в Сасебо с грузом великолепного кардифа для японского флота, подвернулся как нельзя вовремя. Несмотря на яростные протесты капитана, по приказу Ухтомского его с экипажем отправили под арест на броненосец, на транспорт высадилась призовая команда, и с него сгрузили на миноносцы прямо в море порядка ста сорока тонн нужного для тех угля. И тот вместе с «Палладой» последовал на юг, причем крейсер демонстративно обстрелял встреченную гавань. А там отправив в одиночное плавание угольщик (пять тысяч тонн великолепного кардифа пригодится во Владивостоке), «богиня» сделала петлю, и нагнала броненосец с миноносцами у самого входа в пролив вечером. Оставалось только надеяться, что хитрость удалась, и теперь японцы за ними погоню не отправят. Действительно, пока вражеские вспомогательные крейсера сигнальщики не наблюдали, как и миноносцы — но комендоры всю ночь будут дежурить возле орудий, заряженных сегментными снарядами…
— Нарвались, твою мать! Открыть огонь!
Слепящий белый свет из темноты зацепил русский корабль, да так, что Ухтомский отшатнулся, прикрыв глаза. И адмирал успел разглядеть огненную вспышку, будто цветок из пламени в ночи. Сомнений не было — отряд в темноте пролива незадолго до полуночи нарвался на вражеский дозорный корабль. Судя по видневшимся в подсветке прожектора надстройкам, скорее всего вспомогательный крейсер типа «мару» — обычное пассажирское судно большого водоизмещения, способное выдать ход больше шестнадцати узлов, чтобы иметь хоть какую-то возможность удрать от русских бронепалубных крейсеров. Японцы вооружили пару десятков таких кораблей двумя-тремя 152 мм или 120 мм пушками, и отправили в дозоры, чтобы зря не гонять настоящие бронепалубные крейсера. Но сейчас «мару» нарвался в проливе на настоящий броненосец, который тут же открыл ответный огонь, задействовав даже носовую башню главного калибра. И не прошло пяти минут, как пароход был уже объят пламенем, его пушки замолчали. К расстрелу присоединилась «Паллада», выпустив во врага два десятка шестидюймовых фугасов.
— Сообщение начал передавать, мои телеграфисты искрой постарались сразу же перебить, ваше превосходительство!
— Ничего страшного, надеюсь, японцы не успеют ничего предпринять, — отозвался Ухтомский, и понимая, что поступает жестоко, приказал:
— Миноносцам добить противника торпедой, взять несколько пленных, но команду не спасать — у нас для этого нет времени…
Броненосец «Победа» являлся лучшим в серии из трех почти однотипных «иноков» — так называли всю троицу в честь «Пересвета» и «Осляби», двух воинов-монахов, что погибли в Куликовской битве…
Часть третья
«ЕЩЕ НИЧЕГО НЕ ОПРЕДЕЛЕНО» 1 августа 1904 года Глава 31
— Ваше превосходительство, тут слишком много транспортов на разгрузке, чтобы минировать подходы, ведь отсюда идет снабжение всех вражеских армий, высаженных на континенте.
Казалось, что у капитана 1-го ранга Вирена совершенно нет никаких эмоций — насколько спокойным и рассудительным являлся этот педантичный офицер, ставший начальником штаба Порт-Артурской эскадры. Эскадренный броненосец «Цесаревич» шел за двумя пароходами, что являлись «камикадзе» — именно они должны были подорваться на минах, если японцы их все же выставили. Но ничего подобного — все ожидали увидеть вспененные гейзеры подрывов, но пароходы перли вперед как заведенные, один за другим, но уступами, чтобы «проверенная» таким образом полоса была достаточной для широченного броненосца. За флагманом следовали бронированные канонерскими лодки «Гремящий» и «Отважный». Установленные на носу в казематах 229 мм орудия имели небольшой сектор обстрела, зато попадание восьмипудового снаряда могло стать фатальным для любого вражеского бронепалубного крейсера, что мог им повстречаться на пути. Да и сами
— Все прибывшие транспорты являются нашей законной добычей вне зависимости от флага, который они несут. Они без нашего согласия пришли в русский порт, занятый японцами, то есть сознательно подвергли себя всем рискам идущей войны. Пусть владельцы пеняют сами на себя!
Впервые в голосе Вирена прорезалось что-то человеческое, окрашенное цветовыми эмоциями, а не бездушный лед, как раньше. Зрелище было впечатляющее — при уходе из Дальнего в конце мая тут бросили до полусотни разных пароходов, часть из которых смогли затопить. И все они находились тут, а еще к ним добавилось столько же всевозможных транспортов, рассеянных по всему заливу. Их разгрузку производили в незадолго до войны построенном русскими Дальнем. Но и в старом китайском Талиенване стояли у причальных стенок пароходы. К обоим портам подходили ветки железных дорог, потому японцы их и задействовали. Именно к расположенной в глубине бухты гавани Талиенваня устремился второй отряд под командованием контр-адмирала Лощинского (пожелавшего участвовать в сражении) из двух пароходов с десантом, канонерских лодок «Бобр» и «Гиляк», и с ними трех больших миноносцев сопровождения, в прикрытии крейсера «Диана», который поторопились ввести в строй.
Вот этими силами сейчас и располагал контр-адмирал Матусевич, чтобы постараться разгромить тут японский 5-й боевой отряд, весьма многочисленный — навстречу уже стали выскакивать вражеские миноносцы, решительно устремившиеся в атаку. Вот только одно дело нападать ночью, в темноте, и совсем другое с остервенелой яростью кидаться рано утром, когда уже достаточно светло — врага встретил шквал снарядов. Причем «Цесаревич» и «Диана» открыли огонь по противнику как оставшимися сегментными снарядами, которые нужно было «утилизировать», так и чугунными бомбами, начиненными порохом. Такие фугасы оказались очень эффективными по борьбе с небронированными корабликами. И действительно — нападение было пресечено в зародыше, японские миноноски разваливались от попадания нескольких фугасом весом в два с половиной пуда каждый, что для кораблика водоизмещением от пятидесяти до ста тонн очень много.
— Ваше превосходительство — это ведь «Чин-Йен», вон он, за пароходом стоит, на нем пары поднимают, — флаг-арт лейтенант Кетлинский как всегда опередил даже зорких сигнальщиков, благо сейчас все наблюдали с мостика, не уходили в броневую рубку. Иначе понять что сейчас происходит было бы трудно, большая мешанина шла на рейде Дальнего.
— Открыть огонь по броненосцу — дистанция слишком мала, и даже короткоствольные двенадцатидюймовые пушки могут быть для нас опасны, — Матусевич посмотрел на капитана 1-го ранга Иванова — тот давно уже от нетерпения чуть ли не приплясывал на месте. К этому случаю как раз все было готово — бой пойдет на «пистолетной дистанции» в пятнадцать кабельтовых для русских 305 мм стволов, что могут в пять раз быстрее стрелять, если не больше. Орудия были давно заряжены, и после отдачи команды через четверть минуты разом загрохотали.
— Есть, попали! И три недолета, один близкий, возможное накрытие с подводной пробоиной!
Доклад последовал мгновенно, но Матусевич в бинокль прекрасно все видел — даже заметавшихся на палубе броненосца японцев, их искаженные лица и дерганные движения. И взрыв, что не удивительно, стреляли ведь фугасом, на надстройке. И близкое попадание отметил, двадцатипудовый снаряд вошел в воду у самого носа, всплеснул — показалось, или нет, но старый китайский броненосец, доставшийся японцам трофеем в прошлой войне, заметно дрогнул. «Цесаревич» уже сделал новый залп — и снова чугунными фугасами, на этот раз четыре всплеска, и все очень близкие, можно считать за накрытие. К тому же по броненосцу прошлись самым настоящем «ливнем» шестидюймовые башенные орудия — для старого корабля это много, слишком много. «Чин-Йен» был не готов к бою, слишком ранним оказался утренний «визит» русских кораблей. «Цесаревич» уже выдал третий залп, и на этот раз попало два снаряда, причем один в круглую башню, которую еще не провернули, чтобы направить куцые обрубки стволов на русский броненосец. А затем влетел очередной залп из четырех орудий, и снова два снаряда поразило цель. И вот этого оказалось для небольшого броненосца чересчур много. Прямо на глазах «Чин-Йен» стал погружаться носом, башню со 152 мм пушкой захлестнуло, но погружение на время прекратилось, скорее всего, потому, что корабль уткнулся носом в грунт. Еще пара минут, и теперь броненосец окончательно «улегся» на дно — из воды торчали массивные орудийные башни и две трубы. Но палубные орудия на вражеском корабле так и не открыли огонь — осыпанные шрапнелью комендоры просто не успели это сделать. И сейчас было видно, что команда спасается, кто, как может — перспектив никаких нет, это поняли даже самые упрямые самураи.