В огне рождается сталь
Шрифт:
— Почему не могли? Это дело третьей смены, и тебе нечего злиться на нашу, вторую смену! — увильнул от прямого ответа Ли Цзи-мин. — Третья смена не смогла пробить выпускного отверстия, и даже если тебя это как-то трогает и ты из-за этого обжег руку, то все равно очень странно, что свою злость ты хочешь сорвать на нашей смене!
— Именно потому, что ты из второй смены, ты мне и нужен!
— Я?!
— Да! Потому, что отверстие заделывал первый подручный, то есть ты!
— Тебя интересует, как я заделал? Уж не хочешь ли ты, чтобы я отвечал за твою руку? — злобно спросил покрасневший от возбуждения Ли Цзи-мин.
—
— Тебя уже успели повысить, вот не знал! Может быть, ты стал начальником цеха? — постарался уколоть его Ли Цзи-мин.
— Разве это дело касается только начальника цеха? — вспылил было Цинь Дэ-гуй, но тут же понизил голос и уже мягче продолжал: — Старина Ли, ты пойми: ведь то, что мы не смогли своевременно пробить выпускное отверстие, нанесло большой ущерб государству, одного только кислорода перерасходовали три баллона. А добавь к этому еще потерю времени да другие убытки…
— Тут можно обвинять только неумелых рабочих из третьей смены! — И Ли Цзин-мин развел руками. — А ко мне это не имеет никакого отношения!
— Ладно, пусть к тебе это не имеет отношения, — согласился Цинь Дэ-гуй. — Но ты понимаешь, что заводу нанесен ущерб, неужели тебя это не волнует?
Ли Цзи-мин ничего не ответил и устремил глаза куда-то в пространство. Уже вечерело, небо стало темно-синим. Кругом возвышались заводские трубы, домны, ряды коксовых батарей, огромные здания новостроек. В лучах заходящего солнца подымались к небу черные, золотые, белые клубы дыма. Нельзя было не залюбоваться этой величественной картиной, постепенно затягивающейся вечерней дымкой.
Цинь Дэ-гуй, так и не дождавшись ответа на свой вопрос, посмотрел на заводской пейзаж, возбужденно заговорил:
— Старина Ли, ты посмотри только, каким стал наш завод! В первое время после Освобождения здесь все было в развалинах, все травой позарастало. Я как-то вечером проходил здесь, и у меня из-под ног выскочил заяц… А сейчас вот каким стал завод! Вот мы все работаем, и никто, конечно, не обязан вмешиваться в чужие дела. Но мы не можем закрывать глаза на те случаи, когда заводу наносится ущерб. И поэтому ты не должен мои замечания расценивать как личное оскорбление.
Мягкий и искренний тон Цинь Дэ-гуя не мог не подействовать на Ли Цзи-мина, однако ответил он все же с недовольством в голосе:
— Все это так, но ты говорил таким тоном, будто стал начальником цеха. — И он со смехом добавил: — Причем бестолковым начальником.
— Бестолковым, говоришь?
— Конечно. Умный начальник не так начал бы разговор…
— Старина Ли, прошу тебя, не обижайся, — понизив голос, сказал Цинь Дэ-гуй, не желая, чтобы кто-нибудь услышал его слова: — Но как же ты в конце концов заделывал летку?
Ли Цзи-мин помолчал немного и, наконец, ответил:
— Да так же, как и вы это делаете. Разве есть какой-нибудь особый способ?
Цинь Дэ-гуй с сомнением посмотрел на улыбающееся лицо Ли Цзи-мина и резко сказал:
— Дело в том, что сегодня я сам вскрывал выпускное отверстие на вашей печи и поэтому знаю, что ты врешь. Она была заделана необычным способом.
— Может быть, в нее проник расплавленный металл и застыл там? — посерьезнев, проговорил Ли Цзи-мин.
—
Ли Цзи-мин сокрушенно развел руками и с кислой миной сказал:
— Тогда я не знаю, что там случилось…. Ну ладно, мне пора идти спать — ночью надо заступать на смену.
Цинь Дэ-гуй не стал его задерживать. Сам же он не пошел спать, а достал из кармана письмо сестры и стал читать его. Сестра все письмо написала под диктовку отца и матери. В нем говорилось, что Цинь Дэ-гую уже исполнилось двадцать три года и что сейчас ему самое время жениться. Отец и мать очень беспокоятся о нем и уже подыскали для него девушку. Она живет в деревне Динцзятунь, и ее семья рада будет иметь его зятем. Так что теперь стоит ему сказать слово — и дело будет улажено. Но так как сейчас соблюдается свобода брака и сами родители не могут решить этот вопрос по своему усмотрению, то пусть он приедет домой и сам посмотрит на эту девушку. Он должен будет во что бы то ни стало выбрать время и приехать, ибо с женой ему придется жить всю жизнь. В конце письма была приписка от сестры:
«Братик, скорее приезжай посмотреть на эту девушку. Она моя хорошая подруга. Она очень красивая, у нее хороший характер и золотые руки — она все умеет делать. Ты останешься ею доволен. Я это гарантирую».
Иероглифы «гарантирую» были обведены жирными кружочками, как будто без этого ее гарантия не имела бы силы. Цинь Дэ-гуй словно наяву увидел перед собой свою озорную сестру со смешинками в глазах и с двумя прыгающими на плечах косами и не удержался от возгласа:
— Вот ведь бесенок!
Однако письмо заинтересовало его. «Чья же это девушка? Видел я ее когда-нибудь или нет? Почему сестра не написала ее фамилии и имени?» — гадать не имело смысла, и он, решив, что все выяснится при встрече, сложил письмо и спрятал его в карман. Но когда он сможет поехать домой? В очередной выходной день? Он стоял и смотрел на юг. Где-то там вдали, на равнине за горами, находится его родная деревня, в которой он уже не был несколько месяцев. И ему надо было поехать — не столько для того, чтобы встретиться с девушкой, сколько для того, чтобы повидать родителей.
Снизу донесся звонок — начиналась лекция по химии, и Цинь Дэ-гуй поспешно спустился с крыши.
ГЛАВА ВТОРАЯ
С южной стороны к мартеновскому цеху примыкал шихтовый двор. Он не был ничем огорожен, и в ветреные дни сюда заносило пух тополей и цветы одуванчиков. А по вечерам с площадки шихтового двора была видна россыпь бесчисленных огней. Пронзительные гудки проносящихся по равнине поездов с рудой врезались в заводской гул; а прожектор паровоза вырывал из темноты деревья, и их причудливые тени быстро проплывали по стенам цехов.